Вовка в Троеклятом
Шрифт:
— Вот ты и дождись. Здесь у нас штаб будет. Я Яне объясню, как сюда попасть.
Сказав это, Васька не стал дожидаться возражений, скользнул в двери черного хода и был таков.
Карл вернулся неожиданно быстро.
— Тебя, Вовка, уже штук пятьдесят отловили, около сотни — Ян, штук по тр-ридцать медведей и упитанных р-разбойников, а Васьков — не мер-ряно! И моих бедных пер-рнатых бр-ратьев.
— Ты про что?
Ворон объяснил, что толпа народа на площади — это не что иное, как очереди, образованные
— Так что, подобр-раться ко двор-рцу можно элементар-рно. Как два пер-ра испачкать. — Подвел итог своей разведке ворон. — А во внутр-рь — не так пр-росто. Но я могу. Жутко р-рискуя пр-рокр-радусь и пр-рикинувшись колибр-ри, буду пор-рхать над цветочками и подслушивать р-разные важные р-разговоры.
Из трескотни ворона я понял, что и он намеревается смыться. Этого допустить было никак нельзя. Не подумайте, что во мне пробудились командирские амбиции, хотя глашатаи объявили меня коварным и кровожадным главарем шайки. Нет. Просто мне не нравилось, что все происходит так сумбурно. Каждый идет или летит куда ему заблагорассудится. Отсутствует элементарный план действий. И к тому же меня не устраивала роль пассивного статиста, сидящего в номере и дожидающегося возвращения друзей.
— Не, Карл, погоди. Так не пойдет. Тебе сейчас лететь нельзя.
— Почему?!
— Ты у нас самый мобильный.
— Ух, ты! А что это такое? Хотя не важно. Главное — самый!
— Так, вот. Как самый мобильный ты остаешься для связи. Обязательно дождись Ваську. Теперь Славик. Его надо беречь. Это наше тайное оружие. Если всех нас схватят, тут то и придет его время. Он свистнет и всех нас спасет.
— Эх, Вовка, были вьемена, когда я умел свистеть. Вся окьюга дьязала от стьяха. Вот, тогда бы да. А сейсяс — не умею.
Это было сказано с такой искренней грустью, голос был просто пропитан неподдельной печалью по утраченному таланту, что стало ясно: Соловушка ни хрена не свистнет.
— Все равно идти придется мне, — я не собирался отступать от задуманного из-за отказа разбойника признать его секретным оружием, — я менее приметен. Меня в Городе почти никто не знает. А если Вячеслав выйдет на улицу, сразу сцапают. Его ведь ни с кем не спутаешь… Не спутаешь… Разве, что издали. — Необходимо было озадачить грабителя, иначе он мог отправиться искать Серенького или на разбой. — Будешь наблюдателем.
Сказано — сделано. Через некоторое время Соловушка восседал на балконе, вооруженный подзорной трубой. А чтобы какой-нибудь прохожий не признал в нем известного всему Городу разбойника, за которого обещана награда, пришлось немного подкорректировать его внешность. Следует отметить, что владельцы заведения благосклонно и с энтузиазмом отнеслись к моей идее, когда я объяснил им суть задуманного. Возможно, их подвигло не соображение конспирации, а какие-то свои цели, но тем не менее хряки-близнецы приняли активное участие в изменении облика разбойника.
Не думайте, что в ход пошли парик, накладные борода и усы или всевозможный грим. Единственным предметом, сделавшим Соловушку неузнаваемым, был приделанный на манер клоунского носа, свинячий пятак.
Итак, все были при деле. Карл — главный связной, разбойник наблюдатель. Идти выпало мне, как наименее полезному.
Хорошо, что никто не спросил, зачем вообще надо куда-то идти, и что я там буду делать. Ответить я бы вряд ли смог. Просто невыносимо было сидеть и ничего не делать.
— Все. Я пошел. Славик, ты наблюдаешь за мной в трубу. В случае чего сообщаешь Карлу мои координаты. А ты летишь ко мне и докладываешь все изменения в ситуации.
Я вышел на улицу, немного удалившись, обернулся. Лучшей маскировки придумать было невозможно. Соловушка выглядел полноправным представителем свинского сообщества. И если бы не габариты, уступающие близнецам, его легко можно было бы принять за одного из владельцев отеля.
Вход в лабиринт никем не охранялся. Да и не был он похож на вход куда-либо. Одна из многочисленных лестниц — и все. Если бы не подробное и четкое описание Ивана, Яна и Серенький навряд ли самостоятельно смогли бы его отыскать.
Первоначально лабиринт мало чем отличался от остального дворца. Разве что более скудным убранством и менее ярким освещением. Но по мере того, как путешественники опускались все ниже и ниже, следуя наставлениям солдата, окружающее все больше приобретало черты мрачного подземелья и, наконец, стало таковым. Голые каменные стены узких коридоров, кое-где украшенные ляпинами плесени, низкие, покрытые каплями воды потолки, редкие закопченные светильники, которые были неспособны изгнать тьму, а только превращали ее в полумрак. Судя по всему медведь и колдунья находились уже недалеко от своей цели — узилища.
На ближайшей развилке был установлен указатель. Одну стрелку украшала надпись: «ДЕДЫ ДА БАБЫ». Другая гласила: «СИСЯСТЫЕ ДЕВКИ», а ниже, в скобочках, чтобы не возникло никаких разночтений, добавлено (КЛАРА).
Яна и Серенький остановились. Даже законченным дебилам стало бы понятно, что это ловушка, а ведьмочка и медведь таковыми не являлись.
— Что будем делать? — Спросила Яна.
— Ну не вертаться же.
— Я не про то. Может вместе пойдем?
— Во-первых мы тут будем битый час спорить кого первого выручать. Во-вторых, может от нас именно этого и ждут. Уж все как-то, белыми нитками.
— Если бы этой фигни не было, — Яна кивнула на указатель, — мы бы так и так пошли вместе.
— Тоже верно. — Медведь задумался. — Слушай! А может они и хотят, чтобы вот тут, как олухи стояли и репу чесали, размышляя, что это значит?
— Кто первый заканчивает, возвращается той же дорогой до этого места и идет на помощь другому, — бросила уже на ходу ведьма, удаляясь по проходу, ведущему к «сисястым девкам».
Медведь же поспешил на выручку своих ненавистных коллег по колдовскому ремеслу.