Война 2017. Мы не Рабы!
Шрифт:
Сени. На полу домотканые из кусочков ткани половики. Налево от входа — кухня здесь же притулился сбоку продавленный диван, прямо — зал, из зала — вход в спальню. Везде чисто убрано. Видно, что в доме живут дети. Детская одежда, игрушки. И иконы. Образа везде. И на кухне, в зале целый иконостас.
Печь не топлена. Тепло на дворе еще. Во дворе летняя кухня. Под навесом стоит сложенная из кирпича небольшая печурка. Там же во дворе хлев, видны и чувствуется запах навоза, куры бродят по двору, что-то высматривая и клюя. Удивило, что нет собаки.
Мы старались зорко рассмотреть. Нет ли посторонних. Нет ли где засады.
Поп встретил нас на крыльце. Видя настороженные наши взгляды. Постарался успокоить:
— Не бойтесь. Здесь все свои. Скоро еще народ подойдет. Тоже свои. Давайте к столу.
На столе на кухне была порезана зелень, салат из огурцов и помидоров. Крупными кусками хлеб домашней выпечки.
На стол продолжала накрывать женщина лет сорока. В платке. Лицо открытое, доброе.
— Знакомьтесь — моя матушка Ольга. — он показал рукой.
— Очень приятно. — мы поприветствовали.
— И нам тоже принимать в своем доме защитников веры и России. — она поклонилась в пояс.
Тут мы опешили. Не ожидали такого.
— Отец Василий — она кивнула на мужа — отслужил в вашу честь молебен и "Во славу русского оружия"!
— Спасибо.
Сели за стол. Разговор как-то не клеился. Женщина продолжала хлопотать на кухне. А нам как-то не очень удобно было вести разговоры в ее присутствии.
Послышались шаги. И вошла блаженная учительница. У Ивана чуть челюсть нижняя не брякнулась об стол.
— А это, что за барышня-крестьянка? — вырвалось у него.
Она принесла скворчащую сковороду с запеченными в сметане карасями и обильно посыпанную зеленым луком.
Девушка посмотрела на Ивана безмятежным взглядом. И продекламировала с душой:
"Одна поближе подошла;
Княжне воздушными перстами
Златую косу заплела
С искусством, в наши дни не новым,
И обвила венцом перловым
Окружность бледного чела.
За нею, скромно взор склоняя,
Потом приблизилась другая;
Лазурный, пышный сарафан
Одел Людмилы стройный стан;
Покрылись кудри золотые,
И грудь, и плечи молодые
Фатой, прозрачной, как туман.
Покров завистливый лобзает
Красы, достойные небес,
И обувь легкая сжимает
Две ножки, чудо из чудес."
Правда, как Александр Сергеевич точно описал меня? Вы его не видели? — и все это было произнесено так мило, таким обаятельным голосом и так уверенно.
— Нет. — Иван не мог понять. Было видно, что он не может сопоставить реальность и увиденное. В голове картинка не складывалась.
— Хорошо. Ступай. Он скоро должен приехать. — матушка Ольга проводили ее за дверь и сама с ней удалилась.
Василий Леонидович рассказал Ивану ту же историю, что и мне.
— Тогда понятно. — Иван кивнул, вытер пот со лба.
— Вот после этого мужики собрались и порешили, что у нас не будет ни одного пришлого без контроля. Ни одного полицая. Никого не будет. Только все наши.
— Ну, так мы вроде как не совсем из этой деревни. — я подцепил пару карасиков, уж больно они вкусно пахли.
— Так вы же воюете с фашистами. Значит — свои, православные, за веру и за землю русскую сражаетесь. Немного таких…
Он прервался на полуслове. Во дворе послышались шаги. И голоса. Они разговаривали с женой священника.
Иван потянулся за пистолетом в наплечной кобуре.
Священник успокоил:
— Это пришли те, кого я звал. Люди надежные, проверенные.
Иван продолжал держать руку на рукояти пистолета, готовый его выхватить. Я левую руку засунул в карман, нашел гранату, покрепче ее ухватил, готовый в любую секунду выхватить, и рвануть кольцо. А правой рукой примерился, чтобы выдернуть сзади из-за пояса Ивана пистолет.
Вошел милиционер. Капитан. И мужик в пиджаке когда-то синего цвета, но сильно выгоревшего на плечах и спине, брюки заправлены в хромовые сапоги, на голове сетчатая шляпа.
Вошедшие сдернули головные уборы, перекрестились на образа. А затем…приложились к руке священника.
Мы с Иваном переглянулись. Это вообще никак не укладывалось в нашем понимании. Офицер милиции целует руку не женщине, а мужика, пусть даже и священника!
Поп потом перекрестил их.
Церемониал полный! Потом участковый надел фуражку и повернулся в нашу сторону.
— Товарищ полковник, — обращаясь ко мне — участковый капитан милиции Осипов. Здравия желаю!
— Председатель сельсовета Иванов Сергей Анатольевич. — это уже гражданский.
— Ну, вот вся власть в сборе. — шутливо произнес поп.
Мы привстали и поздоровались.
Батюшка предложил выпить за знакомство. Мы отказались. Не до этого, да, и народ неизвестный, впрочем, как и водка и самогон, что нам предлагали.
Мы начали слушать. Получалось, что действительно стала, как ее называли "красной". Т. е. зона, где нет противника и его пособников. Как во время Великой Отечественной войны были партизанские районы, где царила Советская власть, а немцы не лезли, потому что гибли. Ну, и видимо им эти районы особо-то и не мешали.