Война чувств
Шрифт:
— Да это пьяный бред, не бери дурного в голову, Жорка. Я уже почти отплатил за жену и дочку, этот сучок эстонский остался один и ходит с десятью охранниками даже в туалет. Зачем ракета за миллион баксов, если всегда можно найти человека, за пятьдесят тысяч баксов готового практически на все? А за сто тысяч? Он уже заплатил за все.
В дорогу светловолосая красавица Марина (вторая из блондинок, что встречали Епифанова у мраморных ступеней) принесла ему еще одного петушка, зажаренного на гриле.
— Для твоей жены, — сказал Панченко. — Надеюсь, ей понравится.
— Я это уже понял. Спасибо, Вася.
На обратном пути Епифанов думал о том, что узнал о своем новом партнере по бизнесу. И больше всего — о красавице Насте, с широкими бедрами, с буйной, прямо-таки тропической растительностью внизу живота, с грудями, в которые можно зарыться с головой… Он отказался от нее, а нужно ли было? Вчера вечером Лера демонстративно отвернулась от него, и все надежды на то, что в постели она расскажет о своих непонятных проблемах, рухнули. Что с ней происходит? Почему не может сказать ему? Да нужно ли было после всего этого отказываться от услуг Насти?
Наверное, нет. Но он не смог… Потому что была любимая женщина, которую он хотел и которая хотела его. Вместе им было так хорошо, что о лучшем и мечтать не стоило… до недавнего времени. Да что же, черт возьми, с ней происходит?! Или он чересчур накручивает себя?
Нет, не накручивает. Лера ведет себя странно, спрашивает, как бы он вел себя в случае ее измены, а потом просто молчит… Это молчание хуже самой измены! А что делать?
На этот вопрос у Епифанова по-прежнему не было ответа. Как и на то, правильно ли он поступил, отказавшись от услуг красавицы Насти, или нет.
Людмила оставила свою машину неподалеку от входа на ВВЦ, огляделась и пошла на выставку. Достижений теперь уже не народного хозяйства, а непонятно какого. Да это ее не очень волновало. Главное — нет ли за ней слежки? Вроде бы нет, но нужно быть осторожной.
Она не обратила внимания на неприметного мужичка в черной вязаной шапочке, который пошел следом за ней.
— Идет на ВВЦ, — негромко сказал он, склонив голову к воротнику кожаной куртки. — Следую за ней.
— Не упусти, дурак! — приказал грубый голос, прорезавшийся в наушнике под черной шапочкой.
Людмила неспешно шла к стоянке автопоездов, перевозивших посетителей, а потом вдруг побежала, прыгнула на ходу в только что отправившийся поезд, через пять минут выскочила из него и пошла в первый попавшийся на пути павильон. Потом вышла из других дверей и по тропинке за павильонами направилась к боковому выходу.
Мужик в черной шапочке давно проехал павильон, в который вошла Людмила. Рыская взглядом по сторонам, он все еще надеялся увидеть ее среди редких посетителей выставки непонятно какого теперь хозяйства. Но во взгляде, помимо напряжения, уже сквозила нервозность: казалось, обнаружив женщину, он схватит ее в охапку и помчится со всех ног подальше от выставки. Время шло, а хватать по-прежнему было некого.
— Кажется, я потерял ее, — скрипнув зубами, пробормотал мужик в воротник своей куртки.
— Если не найдешь — ты уволен, козел! —
Мужик выскочил из вагончика, плюнул на мокрый асфальт и сказал чуть громче:
— Народу не много, но она прямо-таки шпионка. Да кто же знал, что баба окажется…
— Она не баба, придурок!
Людмила вышла с территории ВВЦ, села, к своему удивлению, в такси, из которого выскочил Травников. Он услужливо распахнул заднюю дверцу, а потом, придерживая полы черного пальто, сел рядом.
— А твоя машина? — спросила Людмила.
— Маскируюсь как могу, Люси, чтобы не скомпрометировать тебя в глазах твоего супруга, — сказал Травников, обнимая ее. — Поэтому оставил свою машину, взял такси.
— Стасик… — Людмила тоже обняла его, потянулась губами к его губам. — Я так ждала этой встречи, я сделала все, что ты сказал… Стасик… я не могу уже.
— Нужно потерпеть, Люси, — сказал Травников. — Ты должна быть вне всяких там подлых подозрений. Наши чувства выше этого, дорогая.
Он тронул водителя за плечо, и желтая «Волга» двинулась с места, все дальше и дальше удаляясь от ВВЦ, где в глубокой задумчивости бродил мужик в черной вязаной шапочке. Было от чего задуматься — бродить по всем павильонам не хотелось, да и толку от этого никакого, будешь ходить в одном, а она может зайти в другой, где уже был. Объект слежки был потерян, но сказать это боссу нельзя было, какой-то он дерганый сегодня. В конце концов незадачливый шпик нашел выход. Он выбрал симпатичную девушку и стал ходить за ней, подробно сообщая боссу о маршруте и о том, что осматривает девушка, что ест в кафе, полагая, что эта информация скоро надоест боссу.
Травников привез Людмилу к Измайловскому парку, расплатился с водителем, выскочил, распахнул по — шире дверцу, протянул руку. В обнимку они медленно направились в глубь парка.
— Так хорошо… — прошептала Людмила. — Осень, все увядает, а я как будто расцветаю…
— Мне тоже так кажется. Все нормально, Люси, как только разведусь с женой, мы будем вместе, и никто нас не сможет разлучить, я клянусь тебе.
— Почему ты вчера не позвонил, Стас? Я почти договорилась с Леркой, а сегодня она мнется…
— Вчера не мог, срочные дела. Ну, Люси, если я заброшу все дела, я не смогу обеспечить тебя всем, чем хочу. Ты же знаешь, я виноват перед тобой, должен искупить…
— Да мне ничего и не надо, Стасик…
— Нет, Люси, надо. Я обязан дать любимой женщине все, что она пожелает. Я могу, нет проблем, но останавливаться нельзя, понимаешь?
— Понимаю… Стасик, я хочу тебя.
— Я тоже, Люси.
Они шли по узкой дорожке, засыпанной увядшими листьями, Людмила нервно сжимала пальцами мягкую ткань его пальто, словно проверяла на прочность, можно ли содрать это пальто, разорвать в клочья, все разорвать, чтобы… Она тяжело дышала, потом оглянулась, убедилась, что поблизости никого нет, подвела Травникова к старой березе, прижалась к ней спиной, быстро расстегнула молнию на джинсах, приспустила их так, что он мог видеть ее полупрозрачные голубые трусики.