Война мага. Том 4: Конец игры
Шрифт:
Ты, похоже, решил-таки, что мы тебя обманываем. Пытаемся выманить из Эвиала. Ты… м-м-м… вообразил, что мы, скажем, принесём тебя в жертву на могиле твоего отца, чтобы только добраться до, к примеру, какого-то спрятанного им артефакта. Досадно, если это так, некромант. Мы всегда ценили твою способность рассуждать непредвзято. Пойми, за нами — сила. Мы можем уничтожить ту же Долину, пусть это и покачнёт Равновесие. Но — можем. Потом придётся спасать невинных, случайным образом оказавшихся на дороге у Судьбы, но сделать —
— Брат, едва ли он слыхал о Брандее.
— Верно. Хотя, поройся он как следует в отцовских архивах, наверняка нашёл бы упоминание.
— Витар зашифровал очень многое в своём дневнике, будь снисходителен к молодому Лаэде, брат.
А вот тут они не врали. Записи отца действительно перемежались страницами каллиграфически выведенных значков-иероглифов. Когда-то Фесс (или, точнее, подросток Кэр) пытался разгадать эту головоломку, но отец знал толк в шифрах.
— Мы тебя не обманываем. Нам нет в этом нужды. Ты нам слишком нужен, чтобы опускаться до лжи. Тем более такой, что видна сразу.
Ну что, убедили мы тебя?
— Нет, — спокойно сказал Фесс. — Много вы тут наговорили, да плохо получилось. Могу только повторить — уходите и не возвращайтесь. С Эвенгаром, Западной Тьмою, Кларой Хюммель и Мечами я стану разбираться сам. Остановите меня, если сможете.
Призраки переглянулись.
И — впервые — ничего не ответили. Просто растаяли в воздухе.
А ещё миг спустя на Пик Судеб обрушился незримый, но от этого не менее чудовищный молот.
Вершина многострадальной горы взорвалась, окутавшись взметнувшимися на целую лигу клубами каменной пыли. Пещера Сфайрата заходила ходуном, пол иссекло трещинами. Всё должно было рухнуть, похоронив под обломками и драконов, и самого Фесса, но…
Кристалл Магии сделался совершенно чёрным. Все бившееся в нём пламя словно умерло, сгинуло, подобно огоньку задутой свечи, громадный подземный зал погрузился в абсолютную, непроницаемую тьму.
Гром тонул во властно шагнувшей ему навстречу тишине. Трясущиеся своды замирали, и даже расколовшиеся плиты пола норовили прижаться острыми боками обратно друг к другу.
Твердыня Сфайрата выдержала.
А второго удара не последовало. «Братья» скрылись, их призраки-«аппарации» растворились без следа. Исчезло и мучимое драконами привидение Атлики.
— Значит, хоть в этом преуспели, — мрачно проворчал Фесс себе под нос.
Ошеломлённые, драконы только и могли, что крутить рогатыми головами, да плеваться от ярости огненными струями. Кристалл медленно разгорался вновь, с трудом, словно едва набирая силы.
— Что это было, папа? — Рысь опомнилась первая и первой приняла человеческий облик. — До того… до удара… я почувствовала…
— Сюда пожаловали приятели Атлики, — некромант кивнул в сторону неподвижного тела.
— И чего ж хотели? — рыкнул
— Долго рассказывать… но главным образом — чтобы вы не мучили «сущность» их «верной слуги». Насчёт «слуги» — это они, конечно, приврали. Никакая она не их слуга, а или сородич, или что-то похожее. Потом предлагали мне «поступить к ним на службу». Я отказался. Тогда они ударили. Нас спас Кристалл. Вот, собственно, и всё, — развёл руками некромант.
— Ударили, надо признать, на славу, — проговорила Менгли. — Я решила — нам конец, братья и сестры.
— Заклинание приняли на себя все Кристаллы Эвиала, а не только один-единственный, — покачал головой Сфайрат.
— Верно, — согласился Редрон. — Только потому они и не атаковали вторично. Пока Сила течёт сквозь Эвиал, от подобного мы защищены — если, разумеется, не высунем носа из наших пещер.
— А мы именно что собираемся высунуть, — заявил Эртан. — И что их тогда удержит? И что — прикроет нас?
— Только одно — быстрота, — бросил Чаргос.
— Мы остановились на Тёмной Шестёрке, — заговорила Вайесс. — Допустим, мы соберём их, некромант. Что дальше? Скажи нам это, просто, прямо и без утайки.
Они по-прежнему ничего не понимали.
— Нас услышат, — без обиняков сказал Фесс. — Ни одно моё слово не останется незамеченным. Поэтому я прошу вас просто поверить мне. Если же у вас есть идеи получше…
Судя по мрачному молчанию восьмерых драконов и дракониц, идей получше ни у кого не нашлось.
— Слушайте моего папу, — вдруг заломила руки Рыся. — Он скажет только то, чему верит сам. До конца. И во имя чего он тоже пойдёт до конца.
— Аэсоннэ, кто спрашивал тебя?! — взвился Сфайрат. — Прошу простить её несдержанность, братья и сестры, она…
— Брось, — молчавшая до этого драконица с волосами цвета тяжёлого речного золота встала рядом с Рысей, положила руку ей на плечо, — младшая всё сказала правильно. Если у Салладорца такие соратники, то нам только и остаётся, что молчать. И не пользоваться даже мыслеречью. А то мы слишком привыкли, что её якобы не прочтёт ни один маг. Полагаю, что нашлись как раз те, что прочтут.
— Беллем, я с тобой, — к ним присоединилась ещё одна из дракониц, Флейвелл.
— Женский заговор, не иначе, — усмехнулся Эртан. — Но младшая говорит правду, Чаргос. Они умрут за это и не поколеблются.
— Тогда нечего тянуть, — Сфайрат повёл плечами. — Мы отдали много сил, но, сородичи — как, сможем? Явим господину некроманту истинный полёт драконов?
— Явим. Покажем. А то! — раздалось в ответ.
— По дороге расскажешь, что думаешь про Атлику и эту её родню, — уже на ходу бросил Чаргос. — Говори про себя, мы услышим, не сомневайся. Кто понесёт некроманта, братья и сестры?
— Я. Или я. Да и я могу! — разом отозвались все.
— А почему не я? — возмутилась Рыся.