Война мага. Том 4: Конец игры
Шрифт:
Радуга удерживает козлоногих. Отвратительными, ужасными методами, но удерживает. Если он, Император, сметёт Конгрегацию и помогающих ей магов, что станет тогда с Мельином, со всем остальным миром? Самому взяться за жертвенный нож?..
Нет, нет. Уж лучше — головой в омут.
Лучше?! А почему их должен резать кто-то другой?!
Но ведь режут же. И, наверное, почитают себя спасителями Отечества.
И в чём смысл случившегося в пирамиде? Если их с Сежес хотели заманить в ловушку и уничтожить — то как могло произойти, что они таки вырвались, да ещё и обретя
Ни Император, ни Сеамни, ни Сежес не знали ответов. За козлоногими стоял холодный нечеловеческий разум, движущийся к простой цели донельзя сложными путями. Все: и правитель Мельина, и чародейка Радуги, и бывшая Видящая народа Дану, — сходились, что взрыв кристалла для чего-то потребовался вторгшейся в Империю орде. Но для чего? И что случилось бы, не направь Император порождённый перчаткой белопламенный клинок на иную цель? И как так вышло, что простой оберег, сработанный гномами, невеликими искусниками в магических делах, сумел не только спасти чародейку, но и позволить ей вобрать в себя даром растрачиваемую мощь?.. Рассчитывали ли на это невидимые кукловоды козлоногих или тут действительно дело случая? До сих пор их план представал именно таким: глубоким, но однолинейным. Подбросим ненавидящему магов Императору могущественный артефакт, могущий повернуть в его пользу ход войны; пробьём себе дорогу в сам Мельин; когда настанет время, двинем армию на его завоевание. Всё просто.
— А пирамида в эту «простоту» никак не укладывается, — тихо говорил Император Сеамни, лёжа рядом с ней ночью и осторожно поглаживая правой рукою блестящие волосы цвета воронова крыла. С пальцев левой по-прежнему капала кровь, и правитель Мельина уже привык держать её на отлёте, под равномерно-медленные удары о дно тазика алых бусин. — Никак. Слишком всё сложно. Волшебница Муроно, данкобары — это что, просто для того, чтобы заставить нас искать несуществующую «главную пирамиду»?
— А почему нет? — Сеамни приподнялась, заглянула в глаза любимому. — Надо было сделать так, чтобы мы поверили. И придумавшие всю эту затею не поскупились на пышные декорации. Они, признаюсь, выглядели очень убедительно. Я, во всяком случае, не сомневалась.
— Но цель-то, какая цель? — Император сжал правый кулак так, что хрустнуло. — Мы вошли в пирамиду. Слепо сунули голову в западню. Настоящей ловушке следовало бы нас тотчас и прихлопнуть, скажем, сорвавшейся плитой, а не…
— Они могли понимать, что в подобные капканы вы не попадёте.
— Допустим! Но что в конце? Наша смерть, верно? Убрать тех, кто до сих пор противостоит Разлому…
— Разлому противостоим не мы, — вдруг тихо проговорила Дану. — Его остановили не легионы, а маги Радуги. Способом, который мы с Сежес не раз тебе советовали, Гвин.
— Стой, — опешил правитель Мельина. — Ты хочешь сказать…
— Что тебе вновь указали дорогу. Тебя подталкивают не просто опрокинуть
Император медленно сел на постели, обхватил голову руками, пачкая щёки и волосы кровью.
— Ещё одна ловушка, — прохрипел он. — Хитро придумано, ничего не скажешь. Правитель Мельина ненавидит мятежников, это правда. Он готов на всё, чтобы стереть в порошок баронское восстание. А тут — такой подарок! Конечно, он не удержится, он добьёт магов Конгрегации… проклятье, опять их планы до отвращения совпадают с моими!
— Но, может, просто оставить их в живых? — осторожно предположила Сеамни. — Может, не стоит избегать простых решений?
— Нет, Тайде. Или я — или маги. Конечно, можно надеяться, что их сумеет вразумить Сежес…
— Вот именно! Она изменилась. Исправилась…
— Сказала хозяйка Деревянного Меча, к которой слово «бывшая» неприменимо, — усмехнулся Император, и Сеамни показала ему язык.
Они давно привыкли, что о страшном нельзя молчать, но нельзя и говорить всё время всерьёз. Оставались лишь такие нелепые шутки.
— Да-да! Я же вот теперь — хорошая!.. — данка рассмеялась, крепче прижимаясь к нему.
— С магами придётся договариваться, — в каждом слове Императора сквозило отвращение.
— Может, не со всеми? — предположила Сеамни. — С Нергом точно не удастся.
— Всебесцветная башня должна быть разрушена, — непреклонно заявил Император.
— А может, хватит разрушений? — робко проговорила Тайде. — Положить им, магам, строгие пределы. Не допускать…
— Кто станет сторожить? И кто усторожит сторожей? — ответил ей Император древним высказыванием. — Мы простые люди, не волшебники. Во мне — ни грана того, что позволяет кидаться огненными шарами или пускать молнии.
— А разве ты забыл, что говорила Сежес? Нет никакой «привязки» магических способностей к «благородной крови». Пусть перешедшие на нашу сторону чародеи учат незнатный люд. Открывают общедоступные школы, и…
— И подвыпившие башмачники в драке пустят всё это богатство в ход?
— Отчего это ты так плохо думаешь о башмачниках? — шутливо возмутилась Тайде. — И речи нет, чтобы магическое искусство оказалось в руках тех, кто… ты ж не отбираешь у народа ножи только потому, что ими то и дело убивают людей в кабацких драках?
— У нашего народа, пожалуй, что-нибудь отберёшь…
Говорили. Целовались. Любили друг друга, а потом Тайде, смеясь, отказывалась смывать с себя кровь своего Гвина, мол, таков был древний обычай Дану.
Они словно забыли о козлоногих, Разломе, детских жертвоприношениях, Радуге. Обо всём. Корабли шли вверх по широкой реке, гребцы налегали на вёсла, поправлялась Сежес, и вот настал день, когда впереди замаячили широко и гордо развёрнутые знамёна с имперским василиском.
Проконсул Мельинской империи, Клавдий Септий Варрон вышел встречать своего повелителя.