Война морей
Шрифт:
Рядом с ним, на корточках, сидел всё тот же Чак, держа в руке горящую палку.
— Я же тебе сказал, парень. Я к оленю вплотную подбираюсь, — усмехнулся он, обращаясь к Ли.
От этой усмешки его борода словно раскололась надвое, обнажив ряд коричневых зубов. Медленно повернув голову, Ли посмотрел на сидящего рядом охотника и негромко ответил:
— Я должен был догадаться, что это ты. — Повернувшись, он нашёл взглядом главаря и, презрительно скривившись, спросил: — Это и есть твоё исполнение обещания?
— Неужели ты всерьёз подумал, что
— Столько усилий, и всё только ради одного мута? — усмехнулся в ответ Ли. — А ты уверен, что не ошибся? Хранитель долины ездит на вездеходе с пулемётом, а я пришёл сюда пешком. Рядом с ним всегда находится огромная черная кошка, а я один. Как насчёт этого?
— Не держи меня за идиота, мут, — фыркнул в ответ шериф. — У твоей кошки появились котята, и она не отходит от них. А машина… Ты наверняка спрятал её где-то в пустыне. Что молчишь? Пытаешься понять, откуда мне известно про котят? Отвечу. Их видели кочевники. А то, что знали кочевники, известно мне. Трудно молчать, когда твоего ребёнка собираются разорвать мотоциклами пополам. Верно?
— И зачем тебе всё это? — мрачно спросил Ли. — Люди в долине хотят только одного. Жить своей жизнью и забыть о войне. Никто из них и понятия не имеет о вашем существовании. Чего ты добиваешься?
— Эй! Повежливее, — рыкнул в ответ Чак, ткнув своим факелом в сторону Ли.
Недолго думая, Ли извернулся на спине и, сжав зубы, чтобы не застонать от резкой головной боли, пнул связанными ногами Чака в лицо. Отлетев в сторону, бородатый охотник рухнул на спину, неловко взмахнув руками. От этого жеста факел в его руке вспыхнул, и разлетевшиеся искры подожгли ему бороду.
Взвыв, Чак принялся молотить себя по груди и лицу руками, пытаясь сбить пламя. Один из сидевших неподалёку бандитов развернул одеяло и, накрыв им голову охотника, принялся хлопать его по лицу, гася пламя. Подождав несколько минут, он сдёрнул одеяло с головы Чака и, посмотрев на него, не удержался от хохота.
Пышная борода охотника была сильно повреждена огнём. В итоге от благообразной растительности на лице охотника остались жалкие клочки, торчащие в разные стороны, как взъерошенные перья у ободранного петуха. Вскочив на ноги, Чак передёрнул затвор своего дробовика и, шагнув к лежащему Ли, визгливо покричал:
— Ну, молись, животное!
В ту же секунду раздался выстрел, и пуля ударила у ног охотника.
— Чак, разве я приказывал убивать его? — вкрадчиво спросил шериф, поигрывая никелированным револьвером.
— Но, шериф! Это животное осмелилось…
— Я всё видел, Чак, — оборвал его шериф, не убирая оружия. — Ты спросишь с него за свою бороду. Но только после того, как я тебе
— Конечно, шериф, — пробормотал охотник, разом растеряв весь свой запал.
— Тем более что ты сам виноват. С таким зверем нужно быть осторожнее, чем с весенним скорпионом, — продолжал говорить шериф, не обращая внимания на слова своего прихвостня.
— Как прикажете, шериф, — закивал Чак, ставя дробовик на предохранитель.
— Привяжите его к колесу грузовика. Утром мы с ним пообщаемся плотнее.
— Ты так и не ответил на мой вопрос, — напомнил шерифу Ли.
— Кажется, ты спросил, зачем мне это надо? — переспросил шериф, явно наслаждаясь ситуацией. — Что ж. Я отвечу тебе. Тем более что такого противника нужно уважать.
— Издеваешься? — мрачно спросил Ли.
— Ну что ты! — развёл руками шериф. — Наоборот, горжусь.
— Чем же это?
— Что не позволил тебе обвести себя вокруг пальца. Теперь твоим бойцам останется только сложить оружие или вечно винить себя в твоей смерти. А что касаемо того, зачем мне это нужно, так я отвечу прямо. В этой пустыне будет мой порядок. Место мутов в рабском ошейнике. И я надену на них этот ошейник.
— Откуда ты вообще взялся, такой умный? — презрительно фыркнул Ли.
— Из железного города, — усмехнулся в ответ шериф. — Вот уже полтора года мы колесим по этой проклятой пустыне, наводя здесь мой порядок. И мы его наведём. Осталась только ваша долина. Самое большое поселение мутов. Мы вычистим его, и тогда пустыня будет нашей. От края до края.
— Сделав это, вы погубите все ремёсла, которые удалось сохранить людям из долины. А убив ремёсла, вы превратитесь в обезьян. Рано или поздно ваши запасы товаров закончатся. И что тогда? Что вы будете делать? Возьмёте вместо ружей и кинжалов палки? А ездить будете друг на друге, вместо мотоциклов?
— Мы не так глупы, как ты думаешь, — презрительно произнёс шериф. — Я же сказал, мы наденем на мутов ошейники. А это значит, что все, кто умеет делать что-то полезное, останется жить.
— Так не лучше ли начать торговать, чем терять людей, начиная очередную войну? — спросил Ли.
— Торговать с мутами? За кого ты меня принимаешь, длинноухий? Даже то, что я говорю с тобой, унижает меня. Вы все будете рабами. Все. Вот ваше место, и вы займёте его, — заорал шериф, неожиданно придя в ярость. — К колесу его, — приказал он, и полдюжины бандитов бросились к Ли.
Подхватив Ли на руки, они подтащили его к колесу грузовика и, пропустив верёвки сквозь отверстия в диске, притянули торс пленника к ободу. Отступив в сторону, они оценивающе осмотрели свою работу и, удовлетворённо покивав головами, дружно отправились к кострам.
Дождавшись их ухода, Ли осторожно пошевелился и, немного сместившись, принялся осторожно перетирать верёвку о край диска. Толстые верёвки, свитые из нескольких, разной толщины нитей оказались прочнее, чем он ожидал. Голова болела, очень хотелось пить, жутко саднил ожог на шее, но Ли упорно продолжал работать.