Война на реке
Шрифт:
Рацион солдата в большинстве армий состоит из хлеба. Опыт нескольких войн показал, что некачественный хлеб или слишком частая замена его галетами приводят к тому, что здоровье солдат ухудшается, а следовательно, падает и боеспособность войск. В течение года армия, воевавшая в верховьях Нила, ежедневно потребляла двадцать тонн муки. Легко представить, какие конфликты возникали между офицерами службы продовольственного снабжения, в чьи непосредственные обязанности входило следить за качеством продуктов и подрядчиками, часто, опасаюсь, достойных именоваться мошенниками, заботящимися только о своей выгоде. Но в 1892 г. военное министерство превратило один из оружейных заводов Исмаила-паши в продовольственный склад. Здесь были установлены мельницы, оборудование для изготовления галет, на котором производилось до 60 000 пайков в день, был оборудован и небольшой мыловаренный завод. Подобный разумный шаг принес большую пользу всей стране. В первую очередь, обеспечивалось высокое качество поставляемых в войска продуктов. Затем, исчезла опасность задержек в поставках.
В Асуане были сделаны большие запасы продовольствия. Никто не мог получить здесь ни одной унции продуктов питания без прямого приказа сирдара. На вспомогательных складах, организованных в Вади Хальфе, действовали те же правила. Человек, не несущий ни перед кем ответственности, взял всю ответственность [228] на себя, таким образом удалось избежать неразберихи, возникающей тогда, когда начальника штаба постоянно атакуют главы различных отделов и служб. Когда в Акаше были сделаны значительные запасы продовольствия, египтяне начали наступление на Фиркет. После взятия Фиркета ситуация осложнилась. Перед офицерами стояла трудная задача: они должны были обеспечить войска продуктами, не мешая при этом строительству железной дороги. Из Хальфы в Коше, через пороги, мешавшие навигации, была с большим трудом доставлена небольшая партия продовольствия, причем половина груза была украдена или уничтожена в результате наводнения. Остальное было доставлено на верблюдах. Но до строительства железной дороги в Коше транспорт не справлялся с объемом перевозок; однажды кавалерийские отряды были повернуть назад, чтобы избежать голода. Когда армия продолжила наступление к югу от Дулго, вопрос о снабжении встал особенно остро. Предполагалось, что переход до Донголы займет десять дней, что требовало максимального напряжения всех сил. Солдаты могли захватить несколько лодок с зерном, они могли собрать несколько пригоршней фиников, но едва ли здесь было возможно обеспечить продуктами всю армию. Встречные ветра не позволяли использовать парусные лодки — единственное регулярное средство сообщения. Но в самый критический момент удача улыбнулась египтянам. В первый день марша подул северный ветер, и войска получили двенадцатидневный запас продуктов сверх того, что уже было доставлено на верблюдах и пароходах. Имея в своем распоряжении такие резервы, египтяне взяли под свой контроль всю провинцию, и, несмотря на то, что, до того как в Керме была построена железная дорога, трудности продолжали преследовать армию, серьезных перебоев в поставках продуктов уже не случалось.
Длина железных дорог продолжала расти, и это позволяло уменьшить нагрузки на спины верблюдов и днища парусных лодок. Сила пара теперь служила военным целям, а скорость движения поездов не шла ни в какое сравнение с мерным шагом верблюдов. Продвижение дервишей к Берберу остановило строительство железной дороги. Необходимо было принять меры предосторожности. Из Каира в район боевых действий была [229] переброшена 1-я британская бригада, и объемы поставок продовольствия на фронт значительно возросли. Но к 10 марта линия дошла до Баштинаба, а 5 мая — до Абадии. 3 июля была закончена линия Вади Хальфа-Атбара. У места слияния двух рек была построена большая железнодорожная станция. Вопрос о поставках продовольствия был решен раз и навсегда. Меньше чем за неделю сюда было доставлен трехмесячный запас продуктов, и теперь офицеры службы продовольственного снабжения могли вздохнуть спокойно. Еще больше радоваться полученным результатам могли те, кто участвовал в строительстве железной дороги. Ее начальник и все младшие офицеры проделали большую работу, и их усилия увенчались полным успехом. В тот день, когда первый военный поезд, пуская клубы дыма, вошел в укрепленный лагерь на берегу двух рек — Нила и Атбары, пробил последний час империи дервишей.
Глава IX
Абу Хамид
Известия о падении Донголы вызвали в Омдурмане панику. Многие суданцы, считавшие, что власти халифы пришел конец, бежали из столицы. Торговля остановилась. Несколько дней не совершались казни. Абдулла не покидал своего дворца. Лишь через пять дней он появился в мечети. Помолившись, халифа взошел на небольшую деревянную кафедру и обратился к присутствовавшим. Признав, что дервиши под командованием Вад Бишары были вынуждены отступить, он преувеличил потери «турок» и, не жалея эпитетов, описал то скверное положение, в котором они оказались. Халифа сожалел о безверии людей, позволившем им забыть о джихаде. Но он сказал, что верит своим подданным; милость Бога и заветы Махди помогут им победить. Ораторское искусство халифы воодушевило народ; свою речь он завершил такими словами: «Да, наши вожди отступили из Донголы. Но они не разбиты. Погибли лишь те, кто не повиновался мне. Это я отдал приказ правоверным отказаться от боя и вернуться в Метемму. Ангел и дух Махди явились мне во сне и поведали, что души ненавистных египтян и жалких англичан [230] покинут тела между Донголой и Омдурманом, и их кости убелят собой землю. Так погибнут неверные».
Затем, подняв меч над головой, он громко закричал: «Эддин Мансур! Вера победит! Ислам восторжествует!» Находившиеся в мечети, число которых достигало двадцати тысяч, заполнили четырехугольный двор и, увидев, как меч халифы блистает на солнце, последовали
Чтобы человеческие поступки подтвердили божью милость, Абдулла принял все меры предосторожности, которые подсказало ему благоразумие. По-видимому, сначала халифа предполагал, что сирдар со своей армией двинется через пустыню по маршруту, по которому шла в 1885 г. английская колонна из Корти в Метемму. Он приказал Осману Азраку, несмотря на его серьезное ранение, собрать оставшихся солдат его отряда и занять оборону в Абу Кли. Бишара, реорганизовавший армию, оборонявшую Донголу, занял Метемму, главный город племени джаалин. Из Джезиры, области между Белым и Голубым Нилом, был вызван Ибрагим Халиль. С четырьмя тысячами солдат баггара и джехайда он вскоре подошел к столице. Другому военачальнику, Ахмаду Федилу, только отправившемуся в Гедареф, был дан приказ вернуться в Омдурман. Осман Дигна покинул Адараму. Но, вероятно, халифа нуждался только в совете этого опытного человека: после недолгого пребывания в столице и продолжительных бесед с Абдуллой Осман вернулся в Адараму. Халифа же решил не уменьшать количество небольших укреплений по линии Атбара-Эд-Дамер-Адарама-Асубри-Эль-Фашер. Самым последним с Абдуллой встретился Махмуд, командовавший «Западной армией». Ему было приказано оставить небольшой гарнизон в Дарфуре и Кордофане и с остальной частью армии, насчитывавшей до десяти тысяч солдат, подойти к Омдурману. Махмуд, настолько же дерзкий и честолюбивый, насколько тщеславный и неопытный, с воодушевлением принялся выполнять указания халифы и начал собирать свои отряды.
Абдулла хорошо понимал, что не может доверять племенам, жившим по берегам Нила. Джаалин и барабра устали от войны и власти халифы. Чем ближе подходили египтяне, тем меньше они выказывали покорности и платили налогов. Поэтому он решил не [231] устраивать в Бербере укрепленного пункта. Эмир Юнус, переведенный сюда из Донголы в 1895 г., получил приказ собрать верблюдов, лодки, зерно и вообще все, что может пригодиться противнику, и отправить в Метемму. Приказ был выполнен. Местные жители лишились имущества и средств к существованию.
Арабские военачальники трезво оценили боевую мощь военных кораблей и их роль в кампании в Донголе. Халифа, надеясь закрыть шестые пороги, начал строительство нескольких фортов у северной оконечности ущелья Шаблука. Но Абдулла помнил и о предсказаниях Махди. Не забывая ни о чем, он все же продолжал готовиться к сражению на равнине Керрери, где должны будут встретиться дервиши и подошедшие к стенам города египтяне.
Но вскоре стало понятно, что наступление «турок» остановилось. Пока что они находились на недавно завоеванных территориях. Их пароходы не поднимались выше Мерави. Их железная дорога дошла только до Кермы. Почему же они не развивают свой успех? Очевидно потому, что опасаются армии, ожидающей их у Омдурмана. Тогда халифа решил предпринять смелый шаг и в январе 1897 г. стал обдумывать планы наступательных операций. Он поставил перед собой цель изгнать врага из Донголы. Армия дервишей продолжала маневрировать на равнине Керрери; в Омдурман было пригнано огромное количество верблюдов; все склады были заполнены сухим кисру, или «суданским хлебом», основной пищей дервишей в походах.
В конце мая Махмуд и его армия подошли к Омдурману. Халифа встретил своего военачальника с воодушевлением, за стенами города было сразу же организовано несколько торжественных парадов. Махмуд был готов лично возглавить армию, которой предстояло сражаться с «турками». Он никогда не имел дела с современным оружием, но был уверен, что сможет с легкостью разбить войска противника или заставить его отступить. Пыл Махмуда и опасения, что племя джаалин может изменить, заставили халифу начать действовать. В начале июня в Кордофан была послана армия, которая получила приказ занять Метемму. Непокорное племя должно было либо признать власть халифы, либо поднять восстание тогда, когда египтяне были еще слишком далеко, и не смогли бы оказать помощь восставшим. [232]
Халифа приказал вождю племени джаалин, Абдулле Вад Сааду, явиться в Омдурман, и, когда тот прибыл, сообщил ему, что землям племени джаалин угрожают «турки». Абдулла, по доброте своего сердца, а также потому, что джаалин любили Махди и исповедовали истинную веру, решил защитить их от врагов. Верный Махмуд и его армия будут посланы к ним. Абдулла Вад Саад, как верный подданный халифы, должен будет снабдить ее всем необходимым. Но вождь имел смелость возражать халифе. Он уверил его в своей преданности, попытался убедить в том, что его племя сможет дать отпор врагу. Он просил не возлагать новое бремя на джаалин. Он преувеличил силы Метеммы, он сокрушался о несчастьях, которые принесли эти дни. Он просил прощения за то, что возражал халифе.
Абдулла был в ярости. Обычно умевший сдерживать свои чувства, он забыл обо всех правилах приличий и разразился бранью. Абдуллу Вад Саада прогнали из дворца, и он в гневе отправился в обратный путь. Собрав всех старейшин своего племени в Метемме, он сообщил о своем визите к халифе и его намерениях. Всем без слов было ясно, что прибытие армии Махмуда будет сопровождаться грабежами, насилием и разрушениями. Было решено поднять восстание и присоединиться к египтянам. От имени совета старейшин племени было написано два письма. Одно было адресовано сирдару и 24 июня доставлено генералу Рандлу в Мерави. В нем говорилось, что племя джаалин признает власть египетского правительства и просит у него помощи, прислав солдат или, если это не удастся, оружие. Во втором письме — это была роковая ошибка — племя джаалин бросало вызов халифе.