Война среди осени
Шрифт:
— Расскажи мне сказку, — попросил Данат.
Ота набрал в грудь воздуха и замялся: на ум ничего не приходило. Он постарался вспомнить себя — в этой комнате или в другой, похожей. Ведь он спал в такой же, когда был ровесником Даната. Кто-то ухаживал за ним, когда он болел, рассказывал истории, чтобы отвлечь его. Но когда родители отослали его с глаз долой в школу поэтов, все это потонуло в размытых пятнах на границе воспоминаний и снов.
— Папа-кя устал, маленький, — сказала Киян. — Давай мама тебе расскажет про…
— Нет! — заплакал Данат; все лицо у него сморщилось, губы он плотно
— Хорошо, хорошо, — согласился Ота. — Я не так сильно устал, чтобы не рассказать сказку своему мальчику.
Киян улыбнулась виновато, будто хотела сказать, что честно попыталась его спасти.
— Давным-давно, когда еще не основали Империю, а земля была совсем юной, — начал Ота, — жил да был… жил да был козлик.
Козлик, чье имя, по странному совпадению, тоже оказалось Данат, отправился повидать свет. На пути он встречал множество волшебных зверей, с которыми затевал долгие, пространные и совершенно бесцельные беседы. Болтливый козлик все говорил и говорил, пока Ота не заметил, что глаза сына закрылись, а дыхание стало глубоким и ровным. Киян встала и тихонько задула все свечи, кроме ночной. По комнате поплыл запах обгоревших фитилей. Ота выпустил руку сына и осторожно задернул сетчатый полог. В полумраке веки Даната казались темнее, как будто их накрасили сурьмой. Кожа у него была нежная, смуглая. Киян тронула Оту за плечо и кивнула на дверь. Они взяли друг друга за руки и вышли в коридор.
Помощник лекаря сидел на низкой табуретке с чашкой риса и рыбы.
— Я буду здесь всю ночь, высочайший, — сказал он. Мой учитель считает, что мальчик спокойно проспит до самого утра, но я все равно останусь на всякий случай.
Ота изобразил позу благодарности. Хаю не подобало благодарить слугу, даже такого образованного, как этот. Ученик лекаря низко поклонился в ответ. Их собственные покои находились рядом. Оставалось только пройти в другой конец коридора, подняться по лестнице, отделанной мрамором и серебром, и миновать строй собственных слуг. На ужин подали перепелов, запеченных в свином жире и меду, белый хлеб и масло со специями, форель, яблоки в сахарной глазури. Этого было слишком много даже для двоих.
— Дело не в груди, — сказала Киян, снимая нежное рыбье мясо с тонких, прозрачных косточек. — Цвет лица у него здоровый, губы не синеют. Лекарь не слышал в его дыхании хрипа. Легкие у него сильные, он не хуже меня надувает свиной пузырь.
— А что толку? — разозлился Ота. — Он все равно едва по комнате пробежит — кашляет до головной боли.
— Это еще не самое страшное. Ведь лекари даже не знают, что с ним. Поят снотворными настоями в надежде, что молодое тело само справится с недугом.
— Слишком долго поят. Он почти целый год болеет.
— Знаю, — сказала Киян, таким усталым голосом, что раздражение Оты мигом угасло. — Я хорошо все это знаю.
— Прости, Киян-кя. Мне…
Он покачал головой.
— Тяжело. Потому что ничем не можешь помочь, — ласково закончила она.
Ота кивнул. Киян вздохнула, разделяя с ним боль, потом вдруг спросила:
— А почему козлик?
— Первое, что в голову пришло.
После ужина слуги омыли им руки в серебряных чашах, затем Ота вытерпел очередное переодевание.
До него долетели веселые голоса. Мужской и женский. Он так хорошо их помнил. Лиат и Маати сидели в креслах, близко придвинувшись друг к другу. В теплом свете щеки Маати казались румяными. Прическа Лиат растрепалась, локоны падали ей на лоб, скользили вниз по изгибу шеи. В комнате пахло пряным вином. Эя спала на кушетке, заслонив глаза длинной, тонкой рукой. Увидев Оту, Лиат широко раскрыла глаза. Маати обернулся.
— Ота-кво! — воскликнул он и замахал рукой. — Входи скорее. Это я виноват. Совсем забыл отправить Эю домой.
— Ничего страшного, — ответил Ота, перешагнув порог. — Вообще-то я пришел к тебе за помощью.
Маати изобразил позу вопроса. Руки у него слегка подрагивали, и Лиат сдавленно хихикнула. Оба изрядно захмелели. На краю жаровни стояла большая чаша подогретого вина, на краю которой висел серебряный черпак. Ота покосился на нее, и Маати жестом пригласил его угощаться. Свободных чашек не оказалось, поэтому Ота стал пить прямо из черпака.
— Чем я могу помочь, высочайший? — Маати расплылся в дружелюбной улыбке.
— Мне нужна книга для детей. Легенды, сказания. Что попроще. Можно даже из истории, если это написано понятным языком. Данат просит рассказать ему сказку перед сном, а я ни одной не знаю.
Лиат вполголоса рассмеялась и покачала головой, но Маати понимающе кивнул и задумался. Ота сел рядом со спящей дочерью. Вино было крепкое и пряное, от одних только специй ему сразу ударило в голову.
— А что если попробовать «Двор танцора»? — предложила Лиат. — Там еще были рассказы про плута-полукровку, мальчишку с Бакты, который служил Императору.
Маати поджал губы.
— Они немного жестоковаты.
— Но Данат же мальчик. Ему понравится. Ты сам читал их Найиту, и ничего страшного, — возразила Лиат. — А помнишь зеленую книгу с намеками на политику? Там еще люди то в свет превращались, то сквозь землю проваливались.
— «Сны охотника за шелком», — сказал Маати. — Вот что ему нужно! У меня как раз поблизости есть копия. Только, Ота-кво, не читай ему про крокодила. Найит-кя после этой истории несколько ночей не спал.
— Хорошо, — согласился Ота.
— Сейчас, — Маати, кряхтя и охая, поднялся из кресла. — Вы тут посидите пока. Три удара сердца, и я уже назад вернусь.
В комнате повисло неловкое молчание. Ота повернул голову и посмотрел на спящую дочь. Лиат оперлась на подлокотник.
— У тебя чудесная девочка, — мягко сказала она. — Мы весь день провели вместе. Я думала, она нас вымотает к вечеру. А оказалось, мы с Маати сильнее.
— Она еще не привыкла к вину.