Война: ускоренная жизнь
Шрифт:
«В результате проведенных мероприятий жилая площадь в настоящее время доведена в среднем до 1,8 кв. метра на одного заключенного, в то время как в первый период войны жилая площадь составляла менее 1 квадратного метра на человека. Лагерные подразделения и колонии обеспечены банями, прачечными, дезкамерами, сушилками и другими коммунально-бытовыми объектами.
К началу войны 80 % заключенных размещались на сплошных двух-трехъярусных нарах; в настоящее время более половины лагерей и колоний полностью закончили переоборудование сплошных нар на двухъярусные вагонного типа, обеспечив каждого заключенного индивидуальным спальным местом.
Жилые помещения, как правило, оборудованы столами, скамейками,
Из книги немецкого военнопленного Клауса Фритцше «Шесть лет за колючей проволокой» (лето 1943 г.):
«Лагерь Табалла располагался непосредственно на берегу главного русла Волги в ее дельте. Зона лагеря ограждена колючей проволокой только по суше. Доступ к воде свободен. В зоне четыре здания: большой рубленый дом с большим и единственным помещением, где живет сотня румын, две будки из досок, каждая с нарами на 8 человек; в них живут немцы, к которым теперь присоединяемся и мы. Кроме того, есть рубленый дом поменьше, в котором находятся кухня, столовая и медпункт.
Будки сбиты из голых досок, так что сквозь щели и оконные проемы постоянно дует. Стекол в окнах нет, а только марля, которая призвана мешать комарам проникать внутрь. Но их численность в будках является доказательством того, что эффективность применения марли равна нулю. Единственный способ защиты от этих нежеланных гостей — вечернее задымление будки тлеющим сушеным навозом коров и верблюдов. От резкого дыма можно задохнуться скорее самому, а не комарам. Наступление их полчищ затихает только с приходом утренней прохлады. На нарах — тонкие рогожки из камыша и простыни. Последние предназначены для защиты тела от комаров и сохранения тепла. Одеял нет».
Выжженная земля
Но как бы ни трудны были условия проживания для жителей дальнего тыла (в том числе заключенных ГУЛАГа и немецких военнопленных), они обычно не шли ни в какое сравнение с тем, что пришлось в этом плане пережить людям, находящимся в ближнем, прифронтовом тылу либо на оккупированной нацистами территории нашей страны. Не говоря уже о наших военнопленных.
16 декабря 1941 года Гитлер отдал приказ войскам группы армий «Центр» (отступающим от Москвы. — Авт.) держаться до последней возможности. Все имеющиеся силы должны быть отправлены на Восточный фронт: у военнопленных и местного населения отбирали зимнюю одежду, на оставляемой территории уничтожали жилые дома.
Правды ради следует признать, что зимой 1941 года на оставляемой фашистами территории крестьянское (и не только) жилье требовали жечь и уничтожать и наши.
Директива Сталина от 17 ноября 1941 года диверсионным отрядам прямо предписывала уничтожать жилые дома с находившимися там гитлеровцами, а также любые иные хозяйственные постройки, дабы «выкурить из помещений и заставить мерзнуть под открытым небом». То, что под этим самым небом придется мерзнуть и самим хозяевам построек, то есть русским крестьянам, во внимание не принималось.
Сегодня вполне обоснованно можно считать такие действия жестокими в отношении собственного народа, но тогда шла, пожалуй, самая страшная в истории человечества война, «работающая» по своим законам. Немцы стояли в нескольких десятках километров от Москвы, и чтобы убрать их оттуда и сохранить тем самым советское государство, использовались крайние методы. Это, конечно, не оправдывает, но по крайней мере объясняет действия пошедшего ва-банк руководства страны.
Фашисты же во время нападения на СССР в таком критическом положении вовсе не были, наоборот, находились на пике своих побед и тем не менее жгли и взрывали наши дома и постройки с невиданным размахом. То же самое происходило и зимой 41-го как под Москвой, так и в далеких от нее местах. Об этом, в частности, говорится в ноте НКИД (народного комиссариата иностранных дел) СССР «О повсеместных грабежах, разорении населения и чудовищных зверствах германских властей на захваченных ими советских территориях» от 6 января 1942 года:
«Всюду, где только на советскую территорию вступали германские захватчики, они несли с собой разрушение и разорение наших городов, сел и деревень. Десятки городов, тысячи сел и деревень во временно оккупированных районах СССР или разрушены, а то и сожжены дотла. Зарегистрированы многочисленные факты разбойничьего разрушения и уничтожения германскими войсками городских зданий, предприятий, сооружений, целых кварталов, как это имело место в Минске, Киеве, Новгороде, Харькове, Ростове, Калинине и других городах. Такие города, как Истра, Клин, Рогачево Московской области, Епифань Тульской области, Ельня Смоленской области и ряд других превращены в развалины. Немецкими захватчиками сметены с лица земли сотни сел и деревень на Украине, в Белоруссии, в Московской, Ленинградской, Тульской и других областях нашей страны.
В селе Дедилово Тульской области из 998 домов оккупантами сожжены 960, в селе Пожидаевка Курской области из 602 домов сожжены 554, в деревне Озерецкое Краснополянского района Московской области из 232 домов сожжены 225. Деревня Кобнешки того же района, насчитывающая 123 дома, сожжена полностью. В Высоковском районе Московской области в деревне Некрасино из 99 домов сожжены 85, в деревне Бакланово из 69 сожжены 66.
Уходя из сел Красная Поляна, Мышецкое, Ожерелье, Высоково Московской области, немцы выделяли автоматчиков, которые бутылками с горючей жидкостью обливали дома и зажигали их. При попытках жителей тушить пожары немцы открывали огонь из автоматов. Из 80 дворов в селе Мышецкое осталось 5 домов, из 200 дворов в Ожерелье осталось 8 домов. В деревне Высоково из 76 домов уцелело 3 дома. А за слова 70-летнего крестьянина Григорьева Ф.К. «не жги мою избу» старик был расстрелян.
В этих преступно подлых разрушениях наших городов и сел находит свое выражение черная ненависть гитлеровцев к нашей стране, к труду и достижениям советского народа, к тому, что уже сделано для улучшения жизни крестьян, рабочих, интеллигенции в СССР. Но эти злодейские преступления захватчиков проводятся всюду и осуществляются по приказу сверху. В захваченном недавно недалеко от города Верховье Орловской области приказе по 512-му немецкому пехотному полку, подписанному полковником Шитнигом, с беспредельной наглостью говорится: «Зона, подлежащая, смотря по обстоятельствам, эвакуации, должна представлять собой после отхода войск пустыню. В пунктах, в которых должно быть проведено полное разрушение, следует сжигать все дома, для этого предварительно набивать соломой дома, в особенности каменные, имеющиеся каменные постройки следует взрывать, в особенности надо также разрушать имеющиеся подвалы. Мероприятие по созданию опустошенной зоны должно быть подготовлено и проведено беспощадно и полностью».
О том, как примерно происходило это «беспощадно и полностью», писали многие. Здесь же хочется привести лишь небольшой, но очень яркий отрывок из воспоминаний о пути по Украине в январе 1944 года офицера 7-й гвардейской казачьей дивизии Олега Ивановского:
«Тяжелейшее впечатление оставляли села, деревни, через которые мы шли. Собственно, от сел и деревень почти ничего не осталось. Все разрушено, сожжено. Стояли только печи да их голенастые трубы. Жители, если они и остались, ютились в погребах, в землянках.