Война в тылу врага
Шрифт:
Когда мы перешли автомагистраль Москва — Варшава, было объявлено, что на подрыв поездов в район Пинска направляется тройка «отцов». Подробностей никто не знал. Я много раз беседовал с ними и вместе и порознь о задачах, которые им предстояло выполнять. И как мне казалось, каждый из них представлял себе трудности будущей работы. «Отцы» сначала возражали, но, тщательно продумав, согласились и сами стали мне помогать в разработке легенды и составлении документов.
Дубов имел отличную квалификацию токаря, слесаря, механика и в совершенстве знал металлообрабатывающие станки. Ему был выправлен паспорт
При эвакуации о нем забыли, у Домина нашлись родичи, которые вывезли его в деревню. Там он провел целую зиму — выздоравливал. Теперь поправился, следовал в Пинск на работу. Все справки и документы у гражданина Домина имелись в наличии и не вызывали ни малейшего сомнения.
Он должен был поступить в депо станции Лунинец, изучить персонал станционных работников и оказать нам содействие в их вербовке.
В Дубове я был уверен. С такой квалификацией, как у него, с огромной выдержкой и хладнокровием, он должен справиться с поставленной задачей.
Деду Пахому поручалось изучать настроение бургомистров, старост, полициантов, а также местных граждан в Житковическом районе.
Помимо паспорта, ему была выдана справка от бургомистра Чашниковского района, Витебской области, о том, что его родичи выехали в Пинскую область. Он их разыскивал, имея на руках пропуск, выданный немецким комендантом. Пахом Митрич умел, когда требовалось, прикинуться совсем дряхлым стариком, что соответствовало его возрасту. Он был хитер и осторожен, как стреляный лось. В случае опасности ему разрешалось «утекать» в лес к партизанам без дополнительного согласования.
Больше всего вызывал беспокойство Иван Трофимович Рыжик. Он года два работал продавцом в кооперации и в этом деле разбирался. Его направили в Пинск с задачей поступить продавцом-разносчиком. Такие продавцы иногда ходили по деревням, сбывали залежавшиеся бросовые товары гитлеровских коммерсантов. Подавляющее большинство таких разносчиков работало агентами гестапо. Это могли предложить и Рыжику, могли потребовать от него подписку. Я предложил ему итти на все. Рыжик сначала всячески возражал против такого поручения, а затем согласился и сам предлагал ряд весьма остроумных вариантов своей версии. Рыжик получил документы и денежные Средства для деятельности коммерсанта.
В нашем распоряжении, помимо гитлеровских оккупационных марок, были советские рубли, польские злотые, доллары и фунты стерлингов. Но расходовать их приходилось с большой осторожностью.
Мы тщательно разработали с каждым места встреч и явок, способы письменной связи.
Во время перехода к нам присоединился один боец, мать которого проживала в Пинской области. Этот боец попал в окружение, провел зиму в лесу, а затем присоединился к нашему отряду.
Я разрешил Дубову изредка посылать письма матери этого парня с самым безобидным содержанием, вроде того что «я служил с вашим сыном в рядах Красной Армии, и он, не будь дурнем, сдался в плен к немцам и там теперь живет себе вне всякой опасности…»
С
Намечали мы и почтовые ящики для передачи нам разных планов, документов или подписок, отобранных у людей, завербованных к нам на службу. В Запад ной Белоруссии в конце каждого населенного пункта, по установившимся обычаям, возвышаются деревянные кресты. Мы их использовали в качестве ориентиров. В нескольких десятках шагов от такого креста в заданном направлении могла закапываться в землю предназначенная нам корреспонденция, и мы ее без труда находили. В некоторых местах в качестве ориентиров намечались могильники, они в подавляющем большинстве стоят в сторонке и весьма удобны для назначения места встречи, для обмена перепиской.
Главное же средство связи, на которое мы брали курс, были люди, желающие уйти к нам в лес. Мы крайне нуждались в пополнениях в новом районе, но не могли принимать к себе людей без предварительной проверки на боевых делах, а это отнимало уйму времени. Многие же, не имея связей, не могли попасть к партизанам вовсе. Наши «отцы» могли таких людей встречать в большом количестве и направлять в наше расположение.
Многие из местных граждан, провинившиеся перед оккупантами, скрывались в одиночку, подвергаясь смертельной опасности, и готовы были отдать что угодно, лишь бы найти путь к партизанам.
Посылая к нам таких людей с пропуском, можно было передавать записки, написанные кодом.
Прибывающих к нам новичков мы иногда использовали в качестве связных, поручали им выводить в лес людей или же доставать нам необходимые данные. А дальше практика должна подсказать пути и средства связи.
Когда на новой базе собрались все подрывники, за исключением троих, все крайне сожалели об «отцах», высказывая самые мрачные предположения. А я не мог их успокаивать и горевал вместе со всеми. Порой и сам поддавался пессимизму. Ведь прошло около месяца, как мы расстались, а от друзей еще не было ни одной весточки.
10. Наступление на магистрали
Первого августа около сорока человек, включая десять опытных подрывников, направились в район озера Выгоновское под командованием Брынского. В задачу отряда входило организовать массовые крушения поездов на линии железной дороги Брест — Барановичи.
Эта двухколейная магистраль была одна из наиболее активно действующих. Здесь проходило до семидесяти пяти пар поездов в сутки. Линия совершенно не охранялась гитлеровцами. Люди Брынского, сформированные в диверсионные пятерки, пошли буквально в открытую атаку на поезда.
В первые железнодорожные мины, так называемые «рапиды», укладывалось тола по три тысячи двести граммов. Заложенная под рельсом между шпалами, она взрывалась, как только колесо паровоза перерезало переброшенные через рельс электрические проводки. Взрыв такой мины, как правило, вырывал кусок рельса более метра длиной и образовывал воронку глубиной до метра. При движении поезда со скоростью пятьдесят — шестьдесят километров выводился из строя паровоз и до шестидесяти — семидесяти процентов вагонов.