Война Волка

Корнуэлл Бернард

Но она станет королевой, Сигтрюгр принесет присягу, священники окрестят его прежде, чем запрягут в одну упряжь с жертвенной коровой, и Нортумбрия будет покорена.

Взамен Нортумбрия может похвастаться лишь нежеланной женщиной да лысой головой Гримбальда, торчавшей на копье во дворе королевского дворца.

А Эдуард получил мирный договор.

Сигтрюгра крестили в тот же полдень и женили двумя часами позже. Обе церемонии прошли в высокой церкви Тамворсига, чтобы как можно больше народу увидело его унижение. Церковь построила Этельфлед, и я вспомнил, как

ворчал, что лучше бы она тратила серебро на копья и щиты. Тот спор я, конечно, проиграл, и теперь, под ясным весенним небом, в церковь набилась толпа, желающая посмотреть на Сигтрюгра, Его обрядили в белую покаянную хламиду и велели лезть в огромную бочку, наполненную водой из реки Там, хотя епископ Хротверд, настоявший, что сам проведет обряд крещения, плеснул туда воды из маленькой склянки.

— Эту воду. — объявил он. — доставили из самого Иордана, реки, где крестился наш Господь.

Я задался вопросом, сколько он заплатил за склянку, скорее всего, наполненную в каком-то заросшем монастырском пруду, Сигтрюгр, предусмотрительно отдавший амулет-молот мне на сохранение, во время церемонии выглядел смущенным и добродушно позволил окунать свою голову в воду под пение хора и молитвы Хротверда, Под конец ему вручили серебряный крест, который он послушно повесил на шею.

Крест оставался на месте, когда он женился на Эдгнте, но теперь на нем была корона и алый плащ, подбитый мехом — подарок принца Этельстана, После свадьбы Сигтрюгра с невестой препроводили в их покои, и больше в тот день я его не видел.

На следующее утро я послал гонца в дальнюю усадьбу, где ждали мои люди, и к полудню мы уже ехали на север, Сигтрюгр забрал свой молот и демонстративно повесил на шею. Крест куда-то исчез.

— Уверен, что ты хорошо провел ночь, мой король. — съехидничал я.

— Я плохо спал. — буркнул он.

— Плохо?

— Несчастная сучка всю ночь ревела.

— Уверен, что от радости.

— Она до сих пор девственница.

— До сих пор?

— Да.

Я прекратил его поддразнивать.

— Я знал ее ребенком. — сказал я. — и уже тогда она была умна. Уверен, что умна и сейчас. Она будет давать тебе хорошие советы.

— К Хель ее советы. — рявкнул он. — Лучше бы принесла приданое.

— А что, его нет?

— Она сказала, что я получил самое лучшее приданое, дар вечной жизни. Набожная сучка.

Эта набожная сучка сидела верхом на сером мерине, подаренном братом, и похоже, ей было неудобно, несмотря на то, что служанка выстелила седло толстой шерстяной тканью. По обе стороны ее окружали священники. Один, отец Эдсиг, ее духовник, маленький, беспокойный юнец, испуганно поглядывавший на воинов вокруг. Другой, отец Амандус, крещеный датчанин, был назначен капелланом Сигтрюгра, чем, видимо, и объяснялся его недовольный вид.

Я немного придержал Тинтрига, потом пришпорил и оказался между Эдгитой и ее исповедником.

— Госпожа. — поприветствовал я ее.

Она печально улыбнулась.

— Лорд Утред.

— Много лет назад, госпожа. — сказал я, не обращая внимания на неодобрительный взгляд отца Амандуса. — ты

частенько играла в моем имении в Фагранфорде.

Самое крупное из моих мерсийских поместий находилось теперь в пораженных проказой руках архиепископа Вульфхеда, который, как говорят, близок к смерти — плохая весть для борделей Херефорда.

— Я помню Фагранфорду. — ответила Эдгита. — ты всегда был добр к нам. — А отец Кутберт еще жив?

— Жив, госпожа, но он слеп, а теперь еще и стар. Хотя по-прежнему крепок. Он будет рад с тобой встретиться, если посетишь Беббанбург.

— Кто такой отец Кутберт? — с подозрением спросил священник-датчанин.

— Беббанбургский священник. — спокойно ответил я. — Половина моих людей христиане, им нужен священник. — На лице отца Амандуса отразилось подозрение, но он промолчал. — А еще отец Кутберт поженил родителей королевы Эдгиты. — продолжил я. — и с тех пор вынужден скрываться от врагов.

Отец Амандус одарил меня злобным взглядом. Ему явно были известны слухи о том, что Этельстан и Эдгита — бастарды.

— От врагов? — спросил он.

— От врагов, господин. — поправил я и подождал ответа.

— Господин. — неохотно добавил он.

— Если Этельстан — старший законный сын. — сказал я. — то он главный наследник отца. Но есть люди, предпочитающие Этельвирда, эти люди также хотят и смерти отца Кутберта, Они не желают живого свидетельства законного происхождения принца Этельстана.

— А ты кого предпочел бы? — спросил меня отец Амандус, а потом вспомнил и прибавил: — Господин.

— Этельвирда. — ответил я.

— Ты хочешь, чтобы наследником стал Этельвирд? — удивился священник.

— Этельвирд — жалкий эрелинг. — ответил я. — Его надо было назвать Этельговн, но сели говорить о войне между Уэссексом и Нортумбрией, которая непременно случится, то я предпочел бы столкнуться с войском под командованием этой задницы, а не с армией принца Этельстана.

Эдгита нахмурилась. Низко надвинутый капюшон придавал ей сходство с монахиней.

— Ты станешь воевать против моего брата? — серьезно спросила она.

— Только сели он вторгнется в мою страну. — сказал я. — Теперь это и твоя страна, госпожа.

Она посмотрела вперед, на Сигтрюгра, и сухо ответила:

— Полагаю, что так.

Какое-то время мы ехали молча. Два лебедя, хлопая крыльями, пролетели над нами на восток, и я задумался, к чему этот знак. Глаза Эдгиты блестели от непролитых слез.

— Он хороший человек, госпожа. — тихо произнес я.

В самом деле?

— Вряд ли он хотел вступить в этот брак, госпожа, не больше, чем ты. Он расстроен и зол.

— Зол? — спросила она. — Почему. — она умолкла и перекрестилась. — Конечно, Прости, Мне жаль Стиорру, лорд Утред. — Эдгита взглянула на меня, и по ее щекам побежали слезы. — Мне следовало сказать это раньше. Она всегда была добра ко мне в детстве.

Я не хотел говорить о Стиорре и потому сменил тему.

— А когда ты узнала, что выходишь замуж за Сигтрюгра?

Рассерженная внезапным вопросом, она подняла на меня возмущенный взгляд.