Война Волка
Шрифт:
— Когда же ты начнешь схватку? — спросил я его.
Воины, толпившиеся по краям площади, подхватили мой смех, насмешки ранили гордость Скёлля, Он быстро и ожесточенно набросился на меня, опять замахнулся слева, но долгие годы практики довели движения до автоматизма, и мне не приходилось даже думать: я просто парировал удары щитом либо Вздохом Змея, а Скёлль рубил снова и снова, Я не пытался атаковать в ответ, лишь защищался и старался оценить его навыки, Я каждый день упражнялся с мечом, состязался с лучшими воинами, а Скёлль, хоть и быстр, и силен, владел мечом далеко не так хорошо, как Берг или Финан,
— И это все, на что ты способен? — поинтересовался я.
— Ты трус. — рявкнул он. — Только трус сражается со щитом против того, у кого щита нет.
— Это ты советовал мне покрепче держать щит! — возразил я. — Но мне он не нужен. — Я отпустил рукоять, и тяжелый щит упал наземь. — Так лучше?
Вместо ответа он снова атаковал, и опять слева, правда, оба удара оказалось легко отразить. Потом он попробовал сделать быстрый выпад понизу, и я уклонился лишь потому, что отступил вправо. Серый Клык скользнул мне по поясу, проскрежетав по кольцам кольчуги, Скёлль дернул меч, словно собрался отсечь мне левую руку, но его вытянутой руке не хватило сил, и кольчуга остановила клинок, Я увернулся от удара и на шаг отступил.
— Если тебе нужен щит. — сказал я. — так возьми, он твой.
Скёлль сделал пару шагов назад. Он тяжело дышал и глядел на меня из-под обода украшенного золотом шлема, Я уже оценил его навыки, а он оценил мои, и, должно быть, понял, что я пока не пошел в наступление. Наблюдатели начали подбадривать нас криками и приветствовали меня, даже те немногие, кто дрался на стороне Скёлля, Его боялись, а не любили, а теперь его внушавший ужас колдун был мертв, да и самому Скёллю недолго осталось. Он это понимал, Даже сели он меня убьет, свою жизнь ему не спасти. Самое большее, на что он мог надеяться, это быстрая смерть и слава воина, одолевшего Утреда Беббанбургского.
Он перевел дух. Мы стояли в четырех-пяти шагах друг от друга. После его атаки я оказался ближе к южной стороне пощади, так что вернулся в центр, опять нарочито хромая, Скёлль, прищурившись, следил за мной, обеими руками взявшись за рукоять Серого Клыка, Я заметил его взгляд на мою ногу. Толпа зевак смолкла, но один воин, ульфхеднар, судя по серому плащу, призвал Скёлля меня убить.
— Прикончи этого старого засранца, господин! — выкрикнул он.
— Король! — поправил воина Скёлль, и мои люди принялись глумиться над ним.
— Король! — издевались они. — Король!
И тогда я шагнул вперед и поднял Вздох Змея, а Скёлль рванулся ко мне. Он по-волчьи завыл и вложил всю силу в замах, пытаясь пырнуть меня в левый бок. Только я следил за его глазами, заметил взгляд, брошенный на мой живот, и догадался, что этот могучий замах — ложный выпад, С неожиданным проворством, какого я в нем прежде не замечал, Скёлль развернул меч, и тот полетел уже не в диком рубящем ударе, а нацелился в мой правый бок, чтобы вынудить меня опереться на раненую левую ногу, если я попытаюсь уклониться. Так и вышло, но я разгадал уловку, а моя левая нога была не так уж слаба, как думал Скёлль, я уклонился влево и сделал ответный выпад.
Выпад Скёлля пропал втуне, а мой удар проткнул его кольчугу над нижним ребром. Вздох Змея разрубил кольца его кольчуги, порвал кожаную подкладку, сталь клинка царапнула, а потом разрубила
— Когда встретишься с норнами. — сказал я ему. — передай им мою благодарность.
А потом я выдернул Вздох Змея, Скёлль взвыл от боли, содрогнулся, и через прореху в кольчуге хлынула кровь, Я поднес к горлу Скёлля острие окровавленного меча.
— Мой король! — окликнул я Сигтрюгра.
— Лорд Утред?
— Желаешь прикончить ублюдка, убившего твою жену?
Я услышал, как Сигтрюгр вытащил меч, Скёлль, слабея, смотрел на меня снизу вверх. Когда Сигтрюгр поднял клинок, глаза Скёлля широко распахнулись.
— Погоди. — попросил я Сигтрюгра, а потом нагнулся и вырвал Серый Клык из рук Скёлля. Меч я бросил Финану. — Это за мою дочь.
— Нет! — выкрикнул Скёлль. — Прошу тебя, нет! Дай мне меч!
И Сигтрюгр ударил.
И этим ударом отправил Скёлля в Нифльхейм, на пир Пожирателю трупов.
Стиорра отомщена.
Каждый день я думаю о своей дочери, Я смотрю, как растут ее дети, и горюю о том, что ей не увидеть, как они повзрослеют, Я рассказываю им о матери, и временами, когда говорю о ней, слезы блестят на моих глазах. Волны накатывают на длинный берег у Беббанбурга, с бурного моря приходит ветер, и я знаю, что она где-то там, в другой жизни. Не в Нифльхейме и не на христианских небесах, просто где-то там, далеко, Иеремия говорит, что сеть благословенное место для язычников, долина с мягкими травами и прозрачными реками.
— Она счастлива там, господин. — говорит он мне, и я стараюсь уверить себя, что он не безумен и говорит правду. Сам Иеремия теперь и шагу не ступит без белой собачонки, он зовет псину Искариотом. — Как Иуду, господин, как того, кто предал своего господина.
Очищенный череп Скёлля и волчий череп Снорри я добавил к другим в нишах каменной кладки беббанбургских ворот Черепа, Их слепые глазницы смотрят на юг, туда, где когда-нибудь соберутся враги Нортумбрии, Норвежцы поселились в Кумбраланде, но принесли клятвы верности Сигтрюгру, Он король всей Нортумбрии, но Эгиль Скаллагриммрсон, в котором я нашел отличного товарища, твердит, что норвежцам нельзя доверять.
— А могу ли я доверять тебе? — спросил я.
— Конечно, нет.
— Но я доверяю.
— Это потому, господин, что ты глупец. Но я поэт, а поэты любят глупцов.
Я отдал Эгилю и его брату хорошие земли к северу от Беббанбурга, Они принесли мне присягу, потому что, по словам Эгиля, я спае жизнь его младшего брата.
— Мы сдержим свои клятвы, господин. — обещал он мне, когда мы скакали из Хибурга домой. — Хотя на Берга мне плевать. Он такой уродливый!
Я засмеялся, Берг был симпатичным малым, а Эгиль — уродливым, но женщины липли к нему, как мухи на кровь, и скоро в Беббанбурге родятся детишки с ушами как у летучей мыши и подбородками, похожими на нос корабля.