Война
Шрифт:
В его сознании всплыл взрыв бомбы в Дели.
При мысли о нападении на отель Джона охватила паника, пока более логичная часть его разума пыталась сообразить, есть ли смысл в таком объяснении.
Он подумал о том, сколько бомб нужно взорвать, чтобы так долго сотрясать фундамент подобного здания. Его разум переключился на шторм снаружи, авианосцы, бомбардировщики, подземные газопроводы… всё это не имело смысла.
Пол под ним продолжал перекатываться дёргаными волнами.
Постмодернистская картина в алькове свалилась
Джон наблюдал, как вибрирует стеклянная ваза, стоявшая на хрупком с виду столике прямо под местом, где висела картина. Ваза подпрыгивала на укрытом ковром полу, но не разбивалась. Его руки и ноги дрожали от адреналина, но какая-то часть его мозга нагнала происходящее и вспомнила альтернативное объяснение, которое было куда проще и мгновенно показалось правдивым.
Землетрясение. Это землетрясение.
Земля опять дёрнулась в сторону.
Джон покосился на один из ближайших дверных проёмов, гадая, не стоит ли ему поступить, как обычно делается при землетрясении, и попытаться спастись в одном из них. Лифт — не лучший вариант, как и лестницы, но он сомневался, что в здании таких масштабов дверной проем от чего-то спасёт.
Пока он думал об этом, дрожь стихла.
Продолжая держаться за гладкую панель двери лифта, Джон присел на корточки на золотистом ковре. Сердце грохотало в груди. Когда в этот раз стены, пол и потолок утихомирились, он выждал несколько секунд, прислушиваясь к тишине.
Нет, не к тишине — он снова мог слышать ветер.
Он также улавливал дождь, даже через укреплённое стекло — тихое стаккато, которого он вообще не должен был слышать, да и не слышал бы, если бы ветер не дул с такой силой вокруг верхних этажей здания.
Джон посмотрел через органическую панель на почти чёрные тучи, наблюдая, как ветер швыряет проливной дождь почти по горизонтальной линии. Стекло слегка вибрировало от дрожи, которая могла быть вызвана ветром или очередным толчком, и Джон внезапно осознал, что никогда не сталкивался с землетрясением во время дождя.
Он все ещё сидел на корточках и смотрел в окно, когда в его наушнике раздался сигнал.
— Джон? — произнёс знакомый голос в его ухе. — Джон! Ты в порядке? Где ты, брат?
Джон окинул взглядом коридор перед тем, как ответить, и ощутил очередную лёгкую дрожь под ногами. Она казалась слабой по сравнению с тем, что было раньше — наверное, просто отголоски.
— Землетрясение, — пробормотал он. — Иисусе. Это действительно было землетрясение?
— Да, брат, — сказал Врег. — Нам только что сказали, что могут надвигаться новые толчки.
— Насколько сильные?
— Вик говорит, что это было примерно в 7,4 балла, — сказал он. — Но там происходит какая-то активность плит. Мы получили предупреждение о цунами. Вдали от побережья случилось ещё четыре других инцидента. Большинство к югу от нас. Предупреждения о цунами объявлены в Северной и Южной Каролине, а также в Вашингтоне.
Джон на мгновение затерялся в своих мыслях, ощущая тошноту.
— Это действительно конец света, да? — спросил он.
Вместо того чтобы ответить, Врег послал импульс тепла прямо в его грудь.
— Где ты, брат? Могу я прийти к тебе?
Джон кивнул, затем сообразил, что не активировал ВР-опцию в гарнитуре.
— Ага, — вспомнив, о чем он думал перед тем, как земля под его ногами начала дрожать, он выпалил: — Подожди. Я собирался спуститься. Ты в лобби?
— А ты где? — терпеливо повторил Врег.
— Я на пятьдесят седьмом, возле моего старого номера, — Джон поколебался, чувствуя, что другой видящий ждёт, когда он продолжит. Он осознал, что уже назвал номер своим «старым». — …Я подумал, что мне нужен новый номер, — добавил он неуклюже. — Я направлялся обратно вниз, как я и сказал.
— Нет необходимости, — пренебрежительно отмахнулся Врег. — И воздержись пока что от использования лифтов, ладно? Всего лишь до тех пор, пока их не осмотрит команда техников, чтобы убедиться, что они укреплены на случай возможной сейсмической активности.
Джон напрягся, услышав в словах видящего что-то ещё — может, проблеск намерения, а также визуальный образ. Он почувствовал, что видящий заметил его реакцию, но все равно это сказал.
— Врег… нет. Слишком рано.
Воцарилось молчание.
Джон осознал, что задерживает дыхание и пытается почувствовать реакцию другого мужчины. Он также осознал кое-что ещё: Врег закрылся от него щитами.
Вздохнув, Джон послал извинение через свой свет, посильнее открывшись для Врега.
— Я имею в виду лишь на время, — пояснил он. — Я подумал, что пока возьму номер поменьше. Чтобы у нас были варианты, понимаешь? Зачем форсировать ситуацию?
Он почувствовал, что Врег думает, и ждал.
Он по-прежнему мало что ощущал; другой мужчина продолжал закрываться от него щитами, хотя Джон не чувствовал там никакой злости. Он пытался решить, что же он мог там почувствовать, когда по нему ударила боль такой силы, что Джон закрыл глаза и прислонился к стене у дверей лифтов. В этой вспышке боли он ощутил плечевое ранение Врега — ранение, о котором он узнал лишь тогда, когда его прогоняли через протоколы карантина вместе с остальными людьми.
Он также осознал кое-что ещё.
Он врал самому себе. Опять.
Понимание этого в первую очередь разозлило его, хотя злость не адресовалась Врегу.
Он всё ещё боролся с этим чувством между ними, и по большей части из-за страха — а также из-за попытки контролировать ситуацию, в том числе контролировать самого Врега. Он по-прежнему пытался сделать так, чтобы это шло в темпе любых других отношений, то есть, человеческих. Он пытался делать всё так, как казалось правильным в его голове, а не так, как ему хотелось или даже ощущалось правильным.