Война
Шрифт:
— Кажется, нет… ушиблась, но это пройдет.
Бросила взгляд на камни, между которыми только что барахталась. Ей показалось, что в струйках, огибающих гладкие бока валунов, промелькнуло тело рыбы. Вот кому хорошо…
— Вы одна? Где ваша лошадь?
— Убежала. Не знаю, где она.
Плечи девушки окутала теплая куртка, это было лучшее, что случилось в ее жизни.
— Идемте. Я отвезу вас домой.
Вскоре он уже подсаживал ее в седло своего скакуна. Сайэнн, хотя чувствовала себя промерзшей и избитой, поразилась: лошадь словно спала, порой вздрагивая от плохих снов.
— Может быть,
Молодой человек взял повод, собираясь вести животное.
— Нет. Ваши служанки в селении, а на заставе могут позаботиться о лошади, не о девушке.
— Но до села далеко…
— Нет, — глядя на нее снизу вверх снова ответил он, на сей раз с улыбкой, совсем мальчишеской. — Не беспокойтесь, тут есть тропа…
Потянул повод, и конь послушно направился прямо в заросли сухого болиголова. Шагов через десять они действительно оказались на звериной тропе, совершенно невидимой с дороги. Порой приходилось резко сворачивать, иногда спускаться со склона, довольно крутого для коня. И от ветвей надо было уклоняться, ладно хоть лошадь шла шагом. Без проводника девушка никуда бы не добралась, осталась умирать в зарослях, но молодой человек будто родился и вырос в этих местах. Сайэнн решила расспросить его — но после, пока у нее зуб на зуб не попадал, хотя без куртки совсем бы пропала. Жаль, что он не поднялся в седло сам, она бы позволила… а было б теплее.
Хотя, если б увидел кто… не надо лишних расспросов. Но ведь никого нет…
До селения добрались действительно быстро.
Вот и дом — и даже Минору не караулит у входа. Совсем бы некстати было.
Спаситель Сайэнн помог ей спуститься, ударил молоточком в медную пластину, висевшую у ворот.
— Отогревайтесь, — сказал с лаской в голосе, будто давно относился к девушке с большой приязнью. Так посмотрел… тепло стало.
— Вы не зайдете?
— Сейчас они должны думать только о вас.
— Я… так благодарна вам.
— Ерунда. Ну вот, за вами идут, — заметив, что открываются ворота, пристально посмотрел на нее — уже с седла, и тронул повод; лошадь сразу побежала быстрой рысью, исчезнув за поворотом.
Только тут спохватилась Сайэнн — куртка осталась у нее. И имени не спросила.
**
За стенкой ругались слуги из местных. Совсем распустились, поняв, что приставлены уже не к почетному гостю, но почти пленнику. В глаза ничего поперек не говорили, веления исполняли, хоть и с видимой неохотой, но стоило им шагнуть за дверь, начинали вести себя, как хозяева. С личными прислужниками Камарена все чаще не могли поделить какие-то мелочи. Спасибо, речь у Детей Солнечной Птицы довольно-таки мелодичная, если отрешиться от слов, звучание не раздражает.
Правда, все равно хоть волком вой — толком некуда выйти, только ждать день за днем, вспомнят ли о нем сородичи в Столице, договорятся о возвращении на родину или к ним, снова в золотые чужие сады — но в большую безопасность.
Все чаще снился дом, но как следует разглядеть лица близких что-то мешало, они являлись перед внутренним взором как бы полустертыми или подернутыми туманом.
— Что, подруга, найдешь дорогу, если я тебя выпущу? — спросил он соколицу, которая мрачно смотрела на него с вершины клетки. Почтовые птицы находят дорогу, но Гуэйя никогда не улетала далеко. Хотя охотилась там, на далекой родине, среди лугов и озер…
— Если будет все плохо, придется тебя выпустить, — с легким вздохом сказал северянин. — Хотя здесь тебя бы ценили, да…
Топот бегущих ног в коридоре, испуганные быстрые реплики — слуги кидали их друг другу, как риэстийские дети тряпичный мяч в игре. Еще од того, как слуга с известием возник на пороге, Камарен уже понял, кто пожаловал в гости.
Обрадовался, и будто вдохнул свежего воздуха: всяко лучше, чем ожидание едва ли не взаперти. Поспешил во входной двери, но не успел.
Кэраи Таэна появился в коридоре сразу за слугой, хотя вроде не спешил, а весть о его приходе прозвучала только что. Ах ты, ящерица зеленая, восхитился посол. Давно знал, что вся ваша предписанная неторопливость такая же настоящая, как герои в театре.
— Рад приветствовать, чем обязан такому приятному визиту? — спросил посол, приглашая гостя в лучшую комнату. Распорядился принести вино и закуску. Понял: мог и вовсе ничего не сказать, и без того бы все принесли.
Со слуг — местных уроженцев — будто шквальным порывом ветра смело всю небрежную самоуверенность. Жутковато стало от зрелища, как в один миг живые, хоть и довольно нахальные люди превратились в домашнюю утварь вроде подсвечников или столиков. Господин Тэна-младший так на них и смотрел. Но уж лучше так, чем взгляд, который достался послу.
Впервые в жизни брат хозяина Хинаи выглядел живым человеком, а не воплощением правил этикета, впервые лицо его выражало что-то, помимо сдержанной вежливости — и по этой причине посол понял, что ему самому, простонародно выражаясь, крышка.
Прошелся по комнате, в которой ни разу не был, разглядывал вещицы, привезенные с родины посла, остановился возле клетки с соколицей. Она смотрела на гостя вполне благосклонно, не то что на Энори.
— Красивая птица. Соколами ваш край тоже славится, не только оленями?
Ты прекрасно знаешь все о моем край, подумал Камарен. Вслух, разумеется, не сказал.
— Шпионами тоже славится?
— Не понимаю вас.
— Да, верно… шпионы, слух о которых идет повсюду, непригодны к своему делу. Как и заговорщики. И если первых я потерпел бы — все мы пользуемся чужими ушами, то заговорщиков мне хватает своих.
— О чем…
Гость опустился на стул, стоящий возле окна, указал Камарену на другой, стоявший напротив.
— Сразу было понятно, что все, что вы сделаете здесь, будет с ведома нашей Столицы и, вероятно, Благословенного. Мне было интересно, что именно. Сейчас я хочу знать.
— Это не слишком похоже на предложение побеседовать, — ответил посол, чувствуя, как по телу разливается холодок пугающе-азартного предвкушения..
— Я не имею права вам угрожать… за вами поддержка не только Аталина, но и моей страны, которой очень хочется объединить земли под одним крылом. Но есть одна малость — здесь моя родина. И для нас игры кончились. Поэтому либо вы сейчас выкладываете все, что известно, либо не сходите с этого места.
— Прямолинейно, — поразмыслив, сказал Камарен. — Но могу я хотя бы узнать, что случилось?