Война
Шрифт:
– В смысле – церковной?
– Ну да.
– Нет, ты знаешь – я не по этой теме.
– Жаль. А я вот хочу Ваньку пристроить куда-нибудь. Ты знаешь, мне кажется, что религия – это единственное, что еще сохранило какую-то человечность…
– Ага, особенно Русская Православная Церковь. Полностью коррумпированная, прогнившая, да еще и сросшаяся с государством институция… Что еще раз подтвердила история с Pussy Riot…
– Нет, ну зачем все сразу переводить на Pussy Riot? Ты прекрасно знаешь мое мнение по этому вопросу, я с тобой не согласен категорически. Но сейчас ведь речь вообще не об этом. Я говорю про конкретную школу, где батюшка будет рассказывать детям
– Батюшка расскажет, что такое хорошо, а что такое плохо, да? А также расскажет деткам, как надо зарабатывать деньги, пользуясь привилегиями РПЦ, да? Как заработать на часы за тридцать тысяч евро?
– Ты циничный, Андрюха. И потому, наверно, хороший журналист. А я вот как был, так и остался наивным парнем… Мне сложно обидеть человека – задать, например, неудобный вопрос или что-то подобное.
Андрей пожимает плечами, выпускает дым.
– Не я циничный, это мир циничный. Но другого нет, в таком мы живем. А двойные стандарты, увы, повсюду. Джон Леннон из группы «Битлз» был, например, известным женоненавистником и мачо, а вошел в историю как хиппи и вроде как большой борец за мир…
– А он здесь при чем?
– Ни при чем. Просто пример двойных стандартов… Андрей тушит сигарету о подоконник, бросает в банку с бычками.
Квартира Стаса. Вечер. За окном смеркается.
Иван, Саша и Оля сидят на диване, Стас – в кресле. Сергей присел на пол, прислонившись к стене.
– …не, я хачей реально ненавижу, – говорит Сергей. – В первую очередь я ненавижу, конечно, ментов. Но потом, за ними, идут хачи.
– И за что ты их так ненавидишь? – спрашивает Оля.
– За все. Это дикие люди, отсталые. Некоторые только в Москве в первый раз унитаз увидели. Они приезжают сюда и живут по законам своего кишлака. А нас – ненавидят. Да, приезжают сюда, к нам, а нас они ненавидят. Кроме того, занимаются всяким криминалом…
– Ну, далеко не все они занимаются криминалом, – говорит Саша.
– А мне по херу – все, не все. Я их всех ненавижу.
– Ты вряд ли ненавидишь их всех, – говорит Стас. – Ты ненавидишь конкретного человека – не важно, по делу или нет, и на подсознательном уровне ты максимально хочешь его обосрать: тем, что он хач, жид и тэ дэ. Если бы ты с ними не пересекался, тебе на них было бы наплевать…
– Я их реально не перевариваю, даже тех, кто мне ничего плохого не сделал. Потому что они дикие. А разговоры про то, что все одинаковые и все такое, – это пустой треп. Они сами с нами жить не хотят по-хорошему, делают всякое западло. Взять хотя бы ту же шаурму. Никому не советую есть ее, потому что делают из собак. Мне пацан знакомый рассказывал – он живет рядом с одной такой точкой. Говорит, постоянно на мусорке собачьи головы валяются. Думаете, они сами свою эту шаурму из собак едят? Нет, конечно. Это они нам с вами такое готовят. А что, если собака бешеная? Я и раньше их шаурму не особо, потому что не люблю черножопых, а как он мне рассказал – вообще никогда не ем. Вот «Макдоналдс» – это я понимаю…
– «Макдоналдс» – это зло, это рассадник глобализма и капитализма, – говорит Саша. – Я его бойкотирую.
– Вот этого я никогда не понимал. – Стас смотрит на Сашу. – Почему, например, антиглобалисты прицепились к «Макдоналдсу»? Нет, с одной стороны, я их, конечно, понимаю: им надо было выбрать цель поярче, позаметнее. Но «Макдоналдс» – слишком уж смехотворная цель. В мире есть столько гораздо худшего, чем «Макдоналдс». Не хочешь – не ходи в него, и все, вопрос закрыт, незачем подводить под это идеологию…
– Нет, почему? – перебивает Саша. – Понимаете, это – символ, и он им стал не зря. «Макдоналдс» приходит во все страны мира, вытесняет национальную идентичность…
– Ты имеешь в виду шаурму из собак или столовку-тошниловку? – Сергей хмыкает.
– Александр, в нашей реальности эти антиглобалистские идеи не работают, – говорит Стас. – В каком-нибудь барселонском сквоте они, пожалуй, к месту, но не здесь. И я согласен со Стасом, что уж лучше «Макдоналдс», чем какая-то непонятная шаурма, приготовленная непонятно как. Хотя сам я не фанат «Макдоналдса»…
– Может, пора перейти к нашим делам? – спрашивает Оля. – А то что-то мы сегодня увлеклись абстрактными разговорами…
Из курсовой работы по политологии студентки группы 403 Никитиной Ольги на тему «История левых и анархистских движений Европы с конца 19-го века до наших дней»
Название: Движение 2 июня
Страна: ФРГ
Годы активности: 1971–1980
Идеология: анархизм
Группировка сформировалась на основе политической группы Коммуна-1 и экстремистской группировки Тупамарос-Западный Берлин. В отличие от RAF, ее идеологией был не марксизм, а анархизм. В качестве названия группировка взяла дату убийства в 1967 году полицейским Бенно Онезорга – немецкого студента и участника акции протеста против германо-иранской встречи.
Одним из лидеров группировки был бывший «комический террорист», автор идеи «прикольного партизанства» (fun guerilla) Фриц Тойфель. Отбросив свой комический имидж, он в начале семидесятых годов прошлого века занялся серьезной террористической деятельностью. На счету Движения 2 июня – ряд громких акций, в том числе похищение кандидата на пост мэра Западного Берлина Петера Лоренца во время процесса над лидерами RAF (см. раздел Фракция Красной Армии) и взрыв в Британском яхт-клубе, совершенный из солидарности с Ирландской Республиканской Армией.
Движение 2 июня также причастно к грабежам банков и похищению судьи Верховного суда Гюнтера фон Дренкманна, который был при этом убит. Ряд членов Движения 2 июня, включая Тойфеля, были осуждены на различные тюремные сроки. Выйдя из тюрьмы в начале восьмидесятых, он порвал со своим леворадикальным прошлым.
Само Движение 2 июня было официально распущено в 1980 году, и некоторые его члены присоединились к RAF.
Вечер. По плохо освещенной улице в частном секторе идут два молодых мента. На ремнях – дубинки и пистолеты.
– Ну и, короче, она мне пишет ВКонтакте, что ладно, о'кей, давай встретимся, – говорит один.
– И куда ты ее поведешь? – спрашивает второй.
– Не знаю пока, надо подумать…
Менты входят на неосвещенный участок улицы: пустырь за частным сектором.
– А что у тебя с той… ну, как ее звали? Настя? Или Ксюша?
– Нормально все.
– Что значит – нормально?
Из-за деревянной халупы на пустыре выскакивают четыре парня – все в масках, с бейсбольными битами. С ними девушка, она без биты, в руке – мобильный телефон.
Парни кидаются сзади на ментов, сбивают с ног. Бьют битами по рукам и плечам. Менты вскрикивают. Девушка снимает все на видео.
Один из парней хватает ногу мента, приподнимает. Другой со всей силы бьет по ней битой между ступней и коленом. Хрустят кости. Мент вскрикивает, начинает всхлипывать.