Войны Роз
Шрифт:
В действительности же Уорбек и его последователи атаковали Кент. Большая Хроника Лондона описывает их нападение.
Также на третий день июля к местечку под названием Дил близ Кента добрались некие люди числом пятьсот или более — сторонники этого нечестивца из Фландрии, обманувшего (что позднее станет очевидным) так много народа при помощи и содействии нескольких порочных человек. Этот Перкин с отрядом на четырнадцати небольших парусных суденышках подплыл к Кенту, пребывая в уверенности, что простолюдины помогут ему, и велел своим людям сойти на землю, а сам с другими мошенниками остался на корабле неподалеку. Но когда те высадились на берег, то не заметили никакого сочувствия со стороны местных жителей; наоборот, отношение было скорее недоброжелательным; тогда они стали понемногу отходить к своим кораблям.
Тем временем мэр Сэндвича, прознав об этом, настолько неожиданно возник перед ними со своим войском, что некоторым пришлось вступить в бой, тогда как другие бежали на корабли. В стычке несколько человек было убито и сто шестьдесят взято в плен живыми; среди пленных было четыре названных командира: Маунтфорд, Корбет, Уайт и Белт; тот Маунтфорд был сыном казненного [в 1495 г.] сэра Саймона Маунтфорда.
И когда главный мятежник с остатками своей недостойной шайки увидел, что часть его людей убита, а другие захвачены в плен, то, понимая, что события разворачиваются не в его пользу, со всей поспешностью поднял паруса и отплыл на запад. Тех же, кого поймали, отправили в Сэндвич и далее в Лондон, так что на 12-й день июля упомянутого года сэр Джон Пекч (Pecche), тогдашний шериф Кента, велел запрячь кое-кого из них словно лошадей и тащить телеги, на которых сидели остальные их сообщники. И так он доставил их к Лондонскому мосту, где шерифы Лондона, уже будучи наготове, встретили упомянутых мятежников, числом сто пятьдесят девять, из которых сорок два были посланы в Ньюгейт, а остальные в Тауэр. Это были в основном фламандцы и прочие иноземцы: охотники и те, что живут воровством и разбоем. {186}
Потерпев полное фиаско, Уорбек приплыл в Ирландию. Нападение на Уотерфорд (Waterford)
Когда я спросил, какие есть новости о герцоге Йорке, он [182] ответил, что герцог был в Шотландии, собираясь там заключить брак с кузиной короля [он женился наледи Екатерине Гордон]; я спросил у него, слышал ли он о том, что шотландцы собираются вторгнуться в Англию. Он ответил, что нет, и что король Шотландии очень беден и денег у него мало, но вот людей предостаточно, и что шотландцы — враги англичан и друзья французов. Я поинтересовался состоянием дел в Англии. Он рассказал, что короля больше боятся, нежели любят по причине его жадности. Я попытался узнать, кто имеет влияние на короля. Он поведал мне, что можно выделить только одного, кто имеет хоть какое-то влияние, его имя доктор Брей [183] , и он смотритель королевской сокровищницы. Государь очень богат деньгами, но если бы фортуна позволила какому-нибудь лорду королевской крови возвыситься, а королю пришлось вступить в битву, то его положение было бы плачевно в силу его жадности: люди бросили бы его. Они обошлись бы с ним так же, как с королем Ричардом, предав его и перейдя на другую сторону, потому что тот убил своих племянников, тех, кому принадлежало королевство. {187}
182
Флорентинец Альдобрандини (Aldobrandini), который был на Пасху в Лондоне, а в то время, о котором идет речь, в Брюгге.
183
Сэр Рейнольд Брей, один из наиболее известных слуг Генриха. Был осужден корнуольскими мятежниками в 1497 г.
В сентябре 1496 г. Яков IV Шотландский и Перкин Уорбек совершили нападение на Англию. Их экспедиция была неудачна. Хотя шотландцы продвинулись немногим более чем на четыре мили от границы и уже через несколько дней вернулись назад, охваченные паникой, их вторжение вызвало в Англии крайне опасную реакцию. Налог, введенный для карательной экспедиции против них, в 1497 г. поднял жителей Корнуолла на восстание. Корнуольское восстание снова разбудило надежды Перкина. Яков IV предложил объединиться с мятежниками, вторгнувшись с севера, в то время как Перкин повел бы морской поход в Корнуолл. Яков не изменил своих планов, несмотря на то, что Корнуольский мятеж был подавлен прежде, чем он закончил свои приготовления. Он был полностью разбит в начале сентября графом Сурреем. После победы миланский посол Раймондо Раймонди посетил Генриха VII в Вудстоке. Извлечения из трех писем, которые он послал в Милан между 8 и 16 сентября, приведены ниже.
…второго [сентября] нас приняли в Оксфорде, университетском городе. Венецианский посол был размещен в одном из колледжей для студентов, а я в другом. На следующий день нас препроводили в королевские апартаменты, что в семи милях от Оксфорда. Когда мы находились в миле от места, нас встретили епископ Лондонский и герцог Саффолк, и епископ приветствовал нас небольшой речью на латыни. Мы отправились в королевское жилище, где нас на некоторое время оставили ждать в комнате, а затем те же самые лорды и другие сопроводили нас к королю.
Король встретил нас стоя и продолжал стоять до нашего ухода. Королевский трон был украшен золотой тканью. Помимо множества знати и джентльменов там также присутствовали шесть епископов, кардинал Кентерберийский и испанский посол. Также присутствовал старший сын короля Артур, принц Уэльский, приблизительно одиннадцати лет от роду, достаточно высокий для своих лет. Мальчик обладал удивительной красотой и изяществом и очень хорошо говорил на латыни.
Великолепные одежды Его Величества украшал роскошный воротник, изобилующий крупным жемчугом и множеством других драгоценных каменьев, расшитых в четыре ряда, и на его шляпе красовался грушевидный жемчуг, который показался мне особенно ценным…
…Ваша Светлость уже от многих слышал о мудрости этого короля и его манерах, я могу лишь еще раз засвидетельствовать, и нет необходимости что-то добавлять к этому. Он говорит по-французски, причем так, что все понимают его, и прежде всего он, очевидно, имеет самый спокойный нрав…
…Письмо с поздравлениями по случаю победы, одержанной королем, датированное 17 июля, прибыло кстати, хотя со значительным опозданием. Побед было две: первая — над жителями Корнуолла, которые количеством приблизительно в десять тысяч человек под предводительством некоего кузнеца взялись за оружие, объявив, что не будут платить налог; вторая — над королем Шотландии, довольно бесславно поднявшим свое войско. Другой вопрос, не затронутый в разговоре со мной Его Величеством, — о юноше, предполагаемом сыне короля Эдуарда, который тайно бежал, а его жена, как считают, томится в заключении, так что полагаю, эта угроза в лице юноши по имени Перкин рассеялась как дым…
…Это королевство совершенно устойчиво, во-первых, по причине мудрости короля, перед которой все испытывают благоговейный трепет, а во-вторых, из-за его богатства. Как мне говорили, он имеет свыше шести миллионов золотом {188} и, кажется, откладывает ежегодно больше пятисот тысяч дукатов. Король легко может увеличить свое состояние, поскольку имеет значительный реальный, а не просто на бумаге, доход и при этом ничего не тратит.
У него есть гарнизоны в двух или трех крепостях, вопреки традиции его предков, которые нигде не размещали войск. Помимо этого, у него нет ни артиллерии, ни запасов на случай войны, а его охрана не составляет и ста человек, хотя он теперь живет в лесном районе, который не укреплен… [184]
…Папа римский любит короля сердечно, усиливает его власть церковными порицаниями мятежников и всегда предает их анафеме. Действенность таких осуждений теперь чувствуют на себе жители Корнуолла, которые ныне попали в такую беду, что все, кто ест взрощенное после восстания зерно или пьет сделанное из зерна этого года пиво, умирают, как будто приняли яд. Поэтому всенародно сообщается, что король находится под прямой защитой всемогущего Бога…
…Все благоволит королю; особенно кстати пришлись громадные сокровища. Вся знать государства признает мудрость короля, или боится его, или испытывает к нему необычайную привязанность, и нет человека какого бы то ни было положения, который бы присоединился к герцогу Йорку, и состояние дел государства находится в руках знати, а не простых людей… {189}
184
Венецианский посланник думал, что у Генриха более значительное вооружение.
Перкин Уорбек, к сожалению Генриха, не «рассеялся как дым». Через несколько дней он высадился в Корнуолле. Поплыв сначала к берегам Ирландии, он упустил свой последний шанс на успех. Его тамошние могущественные друзья держались от него подальше, и он прибыл в Корнуолл без дополнительного подкрепления и слишком поздно. Большая Хроника Лондона сообщает:
В этом сентябре Перкин Уорбек, как говорят, всего лишь на трех маленьких кораблях приплыл в гавань Корнуолла и, высадившись на берег со ста двадцатью (или меньше) своими сторонниками, прискакал к деревне под названием Бодмин (Bodmin). Там к нему примкнуло большое количество народа, так что вскоре его шайка уже насчитывала 3000 человек или более того. Большинство из них представляло собой голодранцев, а мошенников было без счету. И тогда в сопровождении такой компании он провозгласил себя королем Ричардом IV и вторым сыном Эдуарда IV, последним королем английским.
И так при поддержке трех благородных командиров и своих основных советников в лице Джона Хейрона, торговца тканями из Лондона, который ранее сбежал из города Лондона из-за долга, Ричарда Скелтона и Джона Астелея, писца схожей репутации и порядочности, он устремился к Эксетеру и на 17-й день сентября напал на упомянутый город с двух сторон, а именно с восточных и северных ворот. Но благодаря мужественным рыцарям графа Девонширского и помощи граждан их выгнали оттуда, а двести его человек были убиты.
Тогда на следующий день они сделали новую вылазку, обстреляли ворота и боролись отчаянно. Но благодаря умелому командованию вышеназванного графа и своевременной помощи упомянутых граждан они были снова побиты, к их большому позору и бесчестию. Во время этого второго нападения упомянутый граф был ранен стрелой в руку; оказались ранеными и некоторые другие, но, кажется, почти никто с их стороны благодаря Богу не был убит.
Когда Перкин со своими мятежниками увидел столь мощную защиту города Эксетера, где, задержись они там подольше, им угрожала бы серьезная опасность, он, с тревогой обозрев потери среди своих сторонников, отбыл оттуда и взял путь на Тоутон, где в следующую среду, на 20-й день сентября, пересчитав число своих приверженцев, обнаружил, что их ряды поредели, поскольку бедняки, увидев, какой отпор ему дали в городе Эксетере, и что никто из благородных людей не примкнул к нему и его постыдной шайке, как бывало прежде, стали понемногу тайно уходить от него, чтобы уцелеть самим.
Таким образом, оказавшись без должной поддержки и держась лишь с виду мужественно, он покинул то место под покровом ночи в сопровождении шестидесяти всадников. И в следующую пятницу, бросив оставшихся своих сторонников из простолюдинов, он тайно прибыл к святой обители под названием Болье близ Саутгемптона, где представился монахам как Джон Хейрон, и несколько его спутников также назвались вымышленными именами.
Как только это стало известно, милорд лорд-камергер отправился к нему навстречу с отрядом копьеносцев и других солдат, послав вперед к побережью пятьсот из своих копьеносцев охранять морские
Когда преследовали Перкина, мятежник и пират по имени Джеймс, который собрал в море компанию пиратов числом семьсот или восемьсот человек, намереваясь помочь упомянутому Перкину, захватил приора Перина (Peryn), отвечающего за сбор и подсчет налогов, и привез его к вышеназванному городу Тоунтону и там зверски изуродовал на рыночной площади, а после сообщил людям, что это из-за него вспыхнул мятеж в Корнуолле, потому что он, будучи назначенным специальным уполномоченным в тех местах, обязал местных жителей заплатить по налогу гораздо большую сумму, чем сам передал королю, что и вызвало большой ропот и недовольство среди простого люда и привело в конце концов к восстанию.
На 25-й день упомянутого месяца в Вестминстер прибыл лорд-канцлер упомянутого Перкина, священник, который прежде был управляющим рыцаря сэра Ральфа Гастингса. Его звали сэр Уильям Лоунд. Его господин так сильно доверял ему, что тот полностью управлял его делами и вел хозяйство его дома, и даже серебро и драгоценные камни целиком находились в его ведении, и он сам хранил большие суммы денег своего упомянутого господина. И вот он, прихватив с собой часть серебра, тайно покинул своего названного господина и приплыл к Перкину, и там добился его покровительства, и даже заслужил титул канцлера; после этого отъезда его названный господин оказался в большой опасности…
На следующее воскресенье к мэру прибыл гонец от короля с сообщением, что Перкин схвачен, после чего мэр собрал народ в соборе Св. Павла и там заставил торжественно петь Те Deum.И в следующую среду упомянутого мэра известили о том, что упомянутый Перкин, скрывавшийся под именем Джона Хейрона, с несколькими своими сообщниками доставлен к королю в Тоунтон, где после их признания в злонамеренных деяниях по отношению к Его Светлости государь проявил к ним чрезвычайное милосердие и великодушно полностью их простил.
После полученного таким образом прощения упомянутый Перкин поклялся в вечной преданности королю, обещая всегда быть его нижайшим слугой. И на праздник Св. Луки либо в 17-й день октября королева прибыла в Лондон из Уолсингхэма, и мэр, уведомленный об этом заранее, встретил Ее Светлость в Бишопсгейте и сопроводил к королю в окружении олдерменов верхом на лошадях. Улицы были забиты людьми, представителями различных гильдий города, разодетыми в свои лучшие одежды по случаю ее прибытия, а на следующий день, который был днем Св. Луки, после подношения мэром даров Ее Светлость в полдень отбыла в Шин, где в субботу, накануне праздника Симона и Иуды Фаддея, Ее Светлости была представлена жена вышеназванного Перкина, которая оказалась благородной и прекрасной леди и дочерью лорда Хантли, графа Шотландского. {190}
5 октября в Тоунтоне Перкин сделал следующее признание, рассказав историю своей юности и происхождение его фантастической королевской легенды.
Перво-наперво следует знать, что я родился в городе Турне, и отец мой звался Джоном Осбеком. Этот упомянутый Джон Осбек был контролером города. Имя моей матери — Катрин де Фаро. И один из моих предков по линии отца, ныне покойный, звался Дериком Осбеком. После его смерти моя бабушка вышла замуж за Питера Фламма. И этот другой мой предок по имени Питер Фламм был выходцем из вышеназванного города Турне и старейшиной лодочников на реке Лейставе (река Эско). А мой предок по линии матери звался Питером Фаро. У него хранились ключи от ворот Святого Иоанна вышеназванного города Турне. Также у меня был дядя по имени мессир Джон Стелайн, живший в округе Сент-Пьяс в пределах того же самого города и женившийся на сестре моего отца по имени Джохейн или Джейн, у которой я проживал некоторое время. Позднее вместе со своей матерью я отправился в Антверпен изучать фламандский язык в доме моего кузена, чиновника упомянутого города, зовущегося Джоном Стейнбеком. Там я прожил полгода. И после этого я возвратился в Турне из-за войн, которые разразились во Фландрии.
И через год меня послали с купцом из упомянутого города Турне по имени Берло и его господином по имени Алекс на ярмарку в Антверпен, где меня сразила болезнь, которая длилась пять месяцев. Упомянутый Берло оставил меня в доме скорняка, что проживал неподалеку от дома англичан. Тот перевез меня на ярмарку в Бероу и разместил в приюте «Олдмен», где я прожил два месяца.
И позднее этот упомянутый Берло определил меня в Миддлбург на службу к торговцу, чье имя было Джон Стрев и с кем я прожил от Рождества до Пасхи. А затем я отправился в Португалию в свите жены сэра Эдуарда Бромптона на судне под названием «Королева». Прибыв туда, я устроился на службу к рыцарю, который проживал в Лиссабоне; он звался Питер Вакс де Когна, и у него был только один глаз. Там я провел целый год. Затем, поскольку я хотел увидеть другие страны, то выспросил у него позволения уехать.
Тогда я определился на службу к бретонцу по имени Прежент Мено, который привез меня с собой в Ирландию. И когда мы прибыли туда в город Корк, жители города, поскольку я был одет в шелковое платье моего названного господина, явились ко мне и сказали, что я, должно быть, сын герцога Кларенса, который ранее был в Дублине. И поскольку я отверг это, мэр города, который звался Джоном Левелином, принес мне Святое Евангелие и Крест, и там же в присутствии его и других с меня взяли присягу, что, воистину, я не являюсь сыном вышеупомянутого герцога и никем другим его крови.
После этого ко мне приехал один англичанин, звавшийся Стеффом Пойтроном, с неким Джоном Ватером. Они свято поклялись мне, что точно знают о том, что я незаконнорожденный сын короля Ричарда. Я дал им слово, что это не так. И затем они посоветовали мне не бояться и смело взять это на себя, и сказали, что если я это сделаю, то они и иже с ними помогут мне всей своей властью против короля Англии. Они были твердо уверены, что графы Десмонд и Килдэр сделают то же, поскольку обеспокоены тем, что нет никакой такой силы, с помощью которой они могли бы отомстить королю Англии. И так, против моего желания, меня заставили выучить английский язык и обучали всему, что я должен делать и говорить.
После чего они назвали меня герцогом Йорком, вторым сыном короля Эдуарда Четвертого, потому что незаконный сын короля Ричарда находился в руках короля Англии. И благодаря этому упомянутые Джон Уолтер, Стефф Пойтрон, Джон Тилер, Хьюберт Бург и многие другие, равно как и вышеназванные графы, вошли в тот крамольный заговор. И вскоре французский король отправил ко мне в Ирландию послов, чьи имена были Лойт Лукас и доктор Стефф Фрайон, чтобы пригласить меня приехать во Францию; и я отправился во Францию, затем во Фландрию, из Фландрии в Ирландию, из Ирландии в Шотландию, а потом в Англию. {191}
В ноябре Перкин был привезен в Лондон и препровожден для всеобщего обозрения через Чипсайд и Конихилл к Тауэру. Несколькими днями позже двое из его соратников были повешены в Тайберне. Венецианский посланник написал в своем письме домой, что видел Перкина, «который находился в палатах королевского дворца. Он пользуется благосклонностью; он молод, ему двадцать три года, а его жена очень красивая женщина; король обращается с ними хорошо, но не позволяет им спать вместе» {192} . Его бурная карьера закончилась. Он бежал в июне 1498 г., но был вскоре пойман и казнен в ноябре 1499 г.
Казалось, что теперь все невзгоды и опасности Генриха остались позади. В конце января 1499 г. Раймондо де Раймунди написал домой в Милан это письмо:
Король обласкан доброй судьбой, ему нечего делать, кроме как хранить и пополнять свои несметные сокровища. Король Шотландии прилагает все усилия, чтобы склонить Его Величество отдать ему в жены свою старшую дочь, которой девять лет отроду, но английский государь на это не пойдет. Такая дружба приятна ему со всех сторон, за исключением того, что бедность той страны кажется ему чрезвычайной. Я слышал это от самого Его Величества, с которым мы недавно беседовали в дороге, пока скакали вместе приблизительно четыре мили. Поскольку беседа, начатая Его Высочеством, касалась разных предметов, я перевел ее на тему, которой всегда придавал значение с того момента, как вторично прибыл в Англию.
Оказывается, Его Величество действительно убежден в том, что ни в ком не нуждается, в то время как все ищут его расположения. И хотя он ясно видит, что может случиться с миром, все же он считает это весьма маловероятным, практически невозможным. Посреди всего этого Его Величество может возвышаться одиноко, подобно тому, как башня смотрится на равнине. Он также, по-видимому, полагает, что даже если король Франции станет государем Италии, чего ему не хотелось бы, то все равно будет так занят государственными делами и управлением страной, что не сможет причинить никакого вреда ни Его Величеству, ни наследникам его. Хотя у меня было что ответить на эти и подобные суждения, он будет, по-видимому, всегда придерживаться своего мнения… {193}
Все же дома заговоры продолжались. В 1499 г. Большая Хроника Лондона сообщает:
По прошествии некоторого времени на границе Норфолка и Саффолка объявился новый самозванец, который назвался упомянутым графом Уориком и хитростью и коварством привлек к себе некоторых сторонников. Но все напрасно. В результате он был схвачен и доставлен к графу Оксфордскому. Ему он во всем признался, что на самом деле был рожден в Лондоне, и что он сын возничего с улицы Черного Быка, что у Бишопсгейт.
После этого признания его доставили к королю и оттуда в тюрьму, и на суде он был назван виновным в измене преступником и, наконец, во вторник на масляной неделе повешен в Сент-Томасе в Уотеринге, где провисел до следующей субботы. Затем, чтобы не вызывать раздражения у прохожих, его сняли и похоронили; ему было от роду девятнадцать или двадцать лет. И, как позднее сообщалось, он признался, что, когда учился в школе в Кембридже, ему несколько раз являлось во сне, что он должен назвать себя сыном герцога Кларенса, и тогда он получит такую власть, что сможет стать королем. {194}
Дело Ральфа Вулфорда (так звали этого незадачливого молодого человека), кажется, убедило Генриха ликвидировать сам предлог для таких измен. В ноябре Перкин Уорбек и невинный граф Уорик — он был узником с самого детства — были казнены. Теперь оставался последний претендент — Эдмунд де ла Поль, граф Саффолк, старший из оставшихся в живых сыновей [185] сестры Эдуарда IV Елизаветы. Он бежал за границу, покинув двор Генриха в 1499 г., и, будучи прощен, возвратился только для того, чтобы снова бежать в 1501 г.
185
Его старший брат Джон, граф Линкольн, был убит в битве при Стоуке (1487 г.), сражаясь против Генриха VII.