Воздушная гавань
Шрифт:
Поэтому он перевернулся в объятиях Мышонка, чтобы в ответ хоть на мгновение ткнуться в нее носом, и погладил девушку по лицу подушечкой здоровой передней лапы. Потом спросил:
— Где они?
— Кто? — удивилась Мышонок.
— Где мои пельмешки?
Гримм смирно, безмолвно сидел напротив Эддисона Орсона Магнуса Иеремии Альбиона, копьеарха Копья Альбион, пока тот листал страницы составленного Гриммом письменного доклада. Копьеарх, надо заметить, читал очень, очень быстро.
— Вижу, — сказал Альбион, — здесь нигде не упоминается, что плененный экипаж «Итаски» был подвергнут заковыванию в кандалы.
— Их не заковывали, — ответил Гримм.
Приподняв бровь, Альбион воззрился на Гримма над оправой очков.
— Капитан Кастильо дал нам свое слово и поручился за свою команду.
Вверх взлетела вторая бровь копьеарха.
— Так просто?
— Конечно, — сказал Гримм. — Мы могли расстрелять их на месте. Разнести «Итаску» в пыль. Но мы этого не сделали.
Альбион задумчиво провел по губам кончиком языка и, едва заметно улыбаясь, опустил взгляд на стопку страниц представленного ему доклада.
— Расскажите о наших потерях.
— «Гремящий» был сбит. Корабль понес огромные потери — сто пятьдесят три убитыми, включая всех младших командиров, за исключением одного, а также сорок человек ранеными, — но благодаря кристаллам балансировки сумел продержаться в небе до тех пор, как его смогли найти в тумане катера спасателей.
— Тут сказано, — ткнул пальцем в стопку страниц Альбион, — что капитан Кастильо и его матросы заслужили особую благодарность за свое участие в операции по спасению выживших.
— На борту «Итаски» сохранилось больше исправных катеров, чем у всех нас, вместе взятых, — объяснил Гримм. — Ни один воздухоплаватель или военный моряк не сможет спокойно смотреть, как кто-то летит вниз, чтобы разбиться о Поверхность. Даже враги.
— Отчего бы это?
— Такие кошмары преследуют каждого из нас, — ответил Гримм. — Бой был окончен. Поэтому они помогли нам.
— И никто не попытался сбежать? — уточнил Альбион.
Гримм твердо покачал головой.
— Они дали нам слово.
— Понимаю… — пробормотал Альбион. — Как по-вашему, какие-то системы «Гремящего» еще можно использовать?
Вообще говоря, операции по поиску материалов для повторного применения считались делом чрезвычайно рискованным. Никогда не угадаешь, с какими ужасами столкнешься в простой, казалось бы, миссии по изъятию дорогостоящих подъемных и силовых кристаллов со сбитого судна. В конце концов, попытка что-то вернуть грозила потерей еще одного корабля: вероятность успеха такой миссии всегда колебалась между обретением ценностей и новой утратой.
— Я далеко не специалист по сбору и восстановлению кристаллов, сэр, — сказал Гримм. — Но прямо сейчас мы воюем с Авророй. И мы не в состоянии лишний раз осторожничать.
Альбион постучал ногтем о край своего стола, обдумывая это замечание.
— Сир?
— Да, капитан?
— Какая судьба ждет альбионцев?
— Они были захвачены в плен, — сказал Альбион. — Полагаю, их отправят на принудительные работы к подножию Копья.
Гримм стиснул зубы.
— Нет, сэр.
— Нет?
— Нет, сэр, — повторил Гримм. — Мне доводилось бывать там, внизу. Если хотите, чтобы пленники умерли медленной и мучительной смертью, с тем же успехом можно затянуть на их шеях по петле и поставить их на ледяные блоки. Куда меньше уборки потом.
— Не представляю, почему это должно вас беспокоить, капитан, — шевельнулся в кресле Альбион.
— Должно. Потому что именно мне они сдались, — отчеканил Гримм. — Они дали мне слово, сир. Они могли продолжать сражение, без заметных шансов на победу, и исход был бы кровавым. Но они сдались, и это спасло немало жизней и Альбиону, и Авроре. Я не могу допустить, чтобы капитану Кастильо отплатили таким грубым обращением.
— Мм-м-м-м… — протянул Альбион. Потом кивнул в сторону доклада и сказал: — Продолжайте.
— Экипаж «Победоносного» понес умеренные потери: одиннадцать погибших, сорок один раненый. Сильно пострадали корпус и мачты корабля, но ремонт не должен отнять больше десяти суток. «Доблестному» был нанесен лишь легкий вред. Никто не был убит, раненых всего полдюжины, и коммодор Байяр уже вернул судно в состояние боевой готовности.
— Как насчет «Хищницы»?
— Двадцать два человека погибших, — ответил Гримм, стараясь думать только о числах. — Тридцать два были ранены.
— Мы потеряли единственный тяжелый крейсер, — в задумчивости произнес Альбион, — и захватили «Итаску».
— То, что от нее осталось, — внес поправку Гримм.
— В отчете Байяра, — сказал Альбион, — отмечено, что единственная причина, по которой «Итаску» вообще удалось захватить, — то, что она была увлечена погоней за «Хищницей». Это вы выманили ее на открытое пространство.
— Поступить так было правильно, — кивнул Гримм.
— Согласен, — подтвердил Альбион, — очень многие способны понять, какой поступок будет правильным. Но когда для этого требуется рискнуть собственной жизнью, мало кто отважится довести замысел до исполнения.
В груди у Гримма колыхнулась вдруг праведная злость.
— Рук… — процедил он.
— Ваш доклад, — заметил Альбион, — обвиняет его в трусости перед лицом неприятеля.
— Так и есть, — сказал Гримм. — Он испугался. Он сбежал. Если бы «Блистательный» держался стойко, мы не потеряли бы «Гремящего» и, вполне вероятно, получили бы «Итаску» в рабочем состоянии и почти целой.
— Об этом упомянуто в вашем докладе, — согласился Альбион. — Однако представленный Адмиралтейству отчет коммодора Рука звучит несколько иначе. Он утверждает, что взрывная волна от вражеского залпа временно замкнула кабели силового кристалла и поддерживать прежнюю высоту стало невозможно.