Воздушная гавань

Батчер Джим

Гримм чуть склонил голову к плечу. Потом жестом пригласил девушку сесть во второе кресло и отодвинул его для гостьи. Гвен с благодарностью уселась.

— Чаю? — спросил Гримм.

— Я… не уверена, что разговор подойдет к чаепитию, — сказала Гвен.

Гримм сдвинул брови.

— Прошу вас, мисс Ланкастер, расскажите, что у вас на уме.

— В этом как раз и дело, — поморщилась девушка. — Я… сама не понимаю толком, что со мной. Но я просто ужасно себя чувствую.

Втянув воздух через ноздри, Гримм уточнил:

— Так. И какова же природа этого ужаса?

Гвен покачала головой.

— Несколько дней тому назад я убила человека. Аврорианца, диверсанта. Я сама приняла это решение, не оставив ему и шанса.

Гримм медленно кивнул.

— И я видела матриарха шелкопрядов. Видела, как она… что она творит.

— Продолжайте, — тихо сказал Гримм, отвернулся к шкафу, открыл его дверцу, достал оттуда бутылку и два небольших стакана.

— И… Я была на мостике, рядом с вами, во время сражения. Я видела… — Выдавливая из себя одно слово за другим, Гвен чувствовала, как все туже смыкается ее горло. И заставила себя говорить плавно и четко: — Это было ужасно. Стоит мне только закрыть глаза… Я уже не уверена, капитан, что людям обязательно нужно спать, чтобы видеть кошмары.

— О да, — сказал Гримм. Он вернулся к столу, плеснул немного спиртного в каждый стаканчик и один передал ей, прежде чем усесться самому.

Гвен уставилась на стакан в своей руке, совсем его не замечая.

— Все это просто… Я побывала там, в гуще этих событий. Я видела все эти ужасы. И теперь…

— Теперь вы возвращаетесь домой, чтобы оказаться среди людей, их не видевших, — тихо закончил Гримм.

Вздрогнув, Гвен перевела на него взгляд, уже чувствуя, как округляются ее глаза.

— Да. Да, все именно так. Я… я и понятия не имела, на что может походить мир, пока сама не увидела. Пока не пережила…

Не в силах продолжать, девушка покачала головой.

— Как вам теперь говорить с кем-то, кто до сих пор не имеет об этом понятия? — кивая, сказал Гримм. — Как можно объяснить что-то, не находя подходящих слов? Как дать человеку, которому вы хотите это объяснить, необходимую для понимания систему координат?

— Да, — сказала Гвен. У нее опять сжалось горло. — Да. Совершенно верно.

— Ничего не получится, — просто сказал Гримм. — Вам довелось увидеть маревого проглота, а им — нет.

— Я… Ох. Так вот что оно означает, это выражение? Ведь на самом деле никакого маревого проглота я не видела.

Гримм слабо улыбнулся.

— Да, это оно и означает, — сказал он. — Вы можете сколько угодно и как угодно описывать произошедшее. Вы можете написать книги о том, что пережили и что почувствовали. Вы можете писать стихи и сочинять песни о том, как это было. Но увы, пока другие не увидят это сами, им ни за что не понять ваших рассказов. Кое-кто сможет разглядеть, какой эффект это произвело на вас… Уж это они в силах понять, в любом случае. Но знать им не дано.

Гвен вздрогнула.

— Не думаю, что могу им этого пожелать.

— Конечно, — согласился Гримм. — Пройти через подобное не пожелаешь никому. Зачем вообще сражаться, если не ради защиты других?

Гвен покивала.

— Мне уже стало казаться, я схожу с ума.

— Все может быть, — сказал Гримм. — Но если так, вы точно не одиноки.

Девушка ощутила на своих губах мимолетную улыбку.

— И что же мне делать?

Вместо ответа Гримм поднял свой стаканчик и протянул руку к Гвен. Та подняла собственный и осторожно с ним чокнулась. Оба выпили. Напиток был золотистым, сладким и крепким. Он обжег Гвен глотку и согрел ее.

— Можете поговорить об этом со мной, если хотите, — предложил Гримм. — Или с Бенедиктом. Или с мисс Тэгвинн. Или с мистером Кеттлом, если вас не пугает сквернословие. Все они видели маревого проглота.

— И им известно, как с этим жить? — спросила Гвен.

— Не думаю, что это известно хоть кому-то, — сказал Гримм. — Но они вас поймут. Это поможет, я знаю точно. И со временем вам станет легче.

— Но то, что мы совершили… — тихо произнесла Гвен. — Вся эта жестокость. Смерть.

Она потрясла головой, не в состоянии выразить чувства словами.

— Знаю, — едва слышно сказал Гримм. — Есть один вопрос, который вам следует задать себе.

— Да?

Он кивнул.

— Если бы вы смогли вернуться в те самые моменты, обладая исключительно тем знанием, которое было вам доступно тогда… поступили бы вы иначе?

— Вы хотели сказать, если бы я знала то, что знаю теперь?

— Нет, — твердо ответил Гримм. — В точности наоборот, вот что я хочу сказать. Вы не способны видеть будущее, мисс Ланкастер. Вы не можете постоянно думать обо всем сразу. В боевых условиях сделанный выбор можно оценить только на основании того, что вам было известно в тот самый момент. Ожидать от солдата большего — значит требовать от него или от нее обладания способностями сверхчеловека. Что лично мне кажется необоснованным.

Гвен хмурилась, вертя в пальцах пустой стакан.

— Я… Поступи я иначе, наверное, была бы уже мертва.

— Вот и ответ, — просто сказал Гримм.

— Но я чувствую себя ужасно, — поморщилась Гвен.

— Это хорошо, — кивнул Гримм. — Так и должно быть. Любой, окажись он на вашем месте, был бы обязан чувствовать себя именно так.

— Пожалуй, солдатам это не очень к лицу.

Гримм покачал головой.

— Если вид маревого проглота не лишает вас спокойствия, мисс Ланкастер, вы уже не солдат. Вы… скорее, чудовище.

— Вы сами, однако, кажетесь довольно спокойным, — возразила Гвен.

— Да, кажусь… — В улыбке, возникшей на губах у Гримма, имелся горьковатый привкус. Отвернувшись, он плеснул еще немного в свой стакан и приподнял бутылку. Девушка покачала головой. Вернув бутылку на стол, Гримм одним глотком осушил напиток. — Только это не так. Но прямо сейчас я не могу позволить себе роскошь сорваться. Позже я буду казаться развалиной, уверяю вас, но пока у меня еще остается работа, требующая выполнения. Поверьте, я знаю, что вы сейчас чувствуете.