Воздушная гавань
Шрифт:
— Оттого, Фрэнсис Мэдисон Гримм, что мы достигли самого конца, — глухо произнес мастер Ферус.
— Конца? Но конца чего?
— Начала, разумеется, — ответил эфирреалист. — Конца начала.
Глава 9
— Поверить не могу, что ты согласился, — сказала Бенедикту Гвендолин, стараясь, чтобы
Они бок о бок шагали к месту проведения дуэли, но, покосившись на кузину, Бенедикт сдвинулся на полшага в сторону.
— Ну же, в чем дело? — настаивала Гвендолин, уже не столь приятным голосом. — Теперь ты меня попросту дразнишь.
Бенедикт чуть заметно улыбнулся.
— Роуль был весьма настойчив…
— Он кот, Бенедикт, — отрезала Гвендолин.
— Ты пыталась когда-нибудь удержать кота от задуманного? — спросил у нее Бенедикт.
— Нет, конечно. В Доме Ланкастер кошки не живут, и…
Бенедикт громко фыркнул:
— Опять ты за свое!
Гвендолин ощутила, как наливаются краской ее щеки.
— Я не видела ни одной, — продолжила она, словно Бенедикт ее и не перебивал. — Хочу сказать, Бенни, если я всю свою жизнь ставила их немногим выше умных зверей, можешь даже не сомневаться: я не одна такая.
— Что с того?
— Разошлись слухи. Поглазеть на сегодняшнюю дуэль явятся все обитатели хаббла. За целое поколение Дом Тэгвинн впервые дает людям из Высоких Домов повод вспомнить о себе. Можешь представить, что люди скажут о Бриджет и ее отце, если она явится на поединок с чертовым котом в роли секунданта?
— Могу, — на удивление серьезно сказал Бенедикт. — Еще как могу, в отличие от некоторых.
— Ну, а это что должно означать? — вознегодовала Гвен.
— Честное слово, сестренка, пускай ты еще рекрут, не могу же я вечно все тебе объяснять. Ты видела все то же, что и я сам. Твое образование не уступает моему собственному. Твой разум пребывает в превосходной форме — в минуты, когда ты удосуживаешься им пользоваться, я имею в виду. Так попробуй же подумать.
Гвен метнула на кузена грозный взгляд.
— Нечего тут думать. Разум подсказывает: сегодня семейство Тэгвинн подвергнет себя опасности, — сказала она. — И еще: это произойдет исключительно по моей глупости. И последнее: мы не можем позволить им пострадать из-за ошибки, которую совершила я.
— Да, — согласился Бенедикт. — Все верно. Но сделай еще один шаг на пути рассуждений. Какими последствиями обернутся сегодняшние события?
Гвен сжала губы, прежде чем ответить на вопрос.
— Если Бриджет проиграет дуэль, Тэгвинны предстанут посмешищем и очевидной мишенью для конкурентов. Самое малое, их доход может сократиться. Вероятнее всего, какой-нибудь из самых алчных Домов со своими интересами на этом рынке найдет способ выкупить у них чанерию или заставит их бросить дело, завалив судебными исками.
— Правильно, — похвалил Бенедикт. — А если она одержит победу?
— Тогда последствия будут еще печальнее, — сказала Гвен. — Если Бриджет разделается с Реджи, Тэгвинны навлекут на себя гнев одного из сильнейших Домов. «Может» и «вероятно» в таком случае превратятся в «наверняка» и «определенно».
Бенедикт
— Дом Тэгвинн и Дом Астор… Да, делать выводы ты умеешь. — Ненадолго задумался. — Две трети выводов, во всяком случае.
— Почему это «две трети»?
Бенедикт поднял указательный палец.
— Ты обобщила положение Тэгвиннов…
Вверх поднялся второй, соседний палец.
— Ты приняла во внимание позицию Асторов.
Сбоку к двум пальцам присоединился третий, большой.
— Что насчет кошек?
Гвен раздраженно фыркнула… но затем погрузилась в молчание.
— А что, в Доме Ланкастер действительно есть кошки? — спросила она наконец. — Они просто не попадались мне на глаза?
Бенедикт развел руками, указывая на самоочевидность этого факта.
— Но… Полагаю, из этого не обязательно следует, что они не видели меня?
— То-то же, — довольным тоном произнес Бенедикт. — Рассвет наконец забрезжил.
Несколько шагов Гвен прошла, раздумывая об этом.
— Кошки и вправду настолько умны? Я знаю, эти зверьки сообразительны, однако…
— Часто бывает, что невысокое мнение окружающих о твоем уме играет тебе на пользу, — весело рассудил Бенедикт. — Особенно когда окружающие сами умом не блещут.
Гвен захлопала ресницами.
— Всевышний Боже…
— Должен признать, что до знакомства с Роулем я особо об этом и не задумывался, — сказал Бенедикт. — Всего лишь мои догадки, сестрица… но они выглядят убедительно.
— Они и довольно… правдоподобны, не так ли? — переспросила Гвен, обращая к кузену проницательный взгляд. — Ты и сам никогда не славился политической смекалкой, Бенни. Среди потомков нашего Дома большинство считает тебя отстраненным, равнодушным наблюдателем, а вовсе не хитроумным дипломатом.
Ее кузен скривился, как от боли.
— Таким я и должен оставаться в их глазах, уж будь так любезна, — сказал он. — Оставим политические интриги для негодяев, тиранов и глупцов. Я слежу за их выходками с одной лишь целью: не стать их жертвой.
Гвен весело хмыкнула.
— Кроме меня, тебе никто не угрожает, — пообещала она.
— Помилуй.
Желудок Бенедикта издал громкое урчание, и Гвен заулыбалась, поднимая лицо.
— Проголодался, кузен?
— Нет, я уже успел поесть, — ответил он.
— Ты боерожденный, Бенни, — отрезала Гвен. — Твоему телу требуется больше топлива. Здесь нет ничего зазорного.
Ее кузен скрипнул зубами, и взгляд его кошачьих глаз устремился куда-то вдаль.
Гвен мысленно испустила протяжный вздох. Она знала, что Бенни не по нутру то, что он родился отличным от остальных, — как знала и то, с каким трудом ему удавалось скрыть эти различия. Знала, что во время пробежек или боевых тренировок Бенедикт никогда не двигался со всей быстротой, на какую был способен. Никогда не боролся в полную силу. Постоянно носил с собой люмен-кристаллы и обязательно доставал их в темных областях хаббла — вопреки тому, что его кошачьи глаза не нуждались в их помощи. Питался он, четко следуя расписанию трапезного зала Гвардии, проглатывая ровно те порции, какие полагались каждому рекруту, — хотя мог буквально умереть с голоду на той диете, которая для любого другого выглядела более чем достаточной.