Воздушный снайпер
Шрифт:
Василий и Александр были почти одногодками. Вместе начинали войну. Сдружиться им не удалось - части редко базировались на одном аэродроме. Но знали летчики друг друга хорошо. И это помогло быстро уточнить до вылета сложные вопросы взаимодействия.
Под крылом - ледовая гладь Невы. Форсируя ее, движутся наши войска. Сверху Василий видит бегущих бойцов. Они падают на лед при взрывах снарядов, затем быстро вскакивают и снова бросаются вперед. А противоположный берег, изрытый воронками и затянутый стелющимся дымом пожарищ, огрызается вспышками орудий, пулеметных и автоматных очередей. Голубеву так хочется направить свой истребитель вдоль траншей,
Над линией фронта по самолетам ударили зенитки. Яркими молниями несутся вокруг них трассы. Кажется, минуты полета превратились в вечность. Но вот и цель. Огонь с земли усиливается.
Два штурмовика бросаются в стремительное пике. То же за ними делают остальные. Разрывы мощных РС-132 поднимают султаны земли и дыма. А "горбатые", продолжая атаку, обрушивают на командный пункт пулеметно-пушечный огонь. Голубев увеличивает скорость, проскакивает зенитные завесы и догоняет штурмовиков.
Но что это? Один Ил-2 загорелся. "Неужели самолет Александра?
– подумал Голубев.
– Да, это Потапов". Пылающий штурмовик тянет к Ладожскому озеру, на ледовую равнину. "Скорее, скорее", - мысленно торопит товарища Василий. Но он не успел... Горящий самолет врезался в землю. На глазах Голубева погибли летчик капитан А. С. Потапов и стрелок-бомбардир старшина А. С. Продан.
Еще минута, и зенитный огонь прекращается. Самолеты идут над озером. В душе Василия саднит боль утраты: "Эх, Саша, Саша, не дотянул!" Но думать об этом сейчас некогда - вдали показались истребители. Голубев опознал их: четыре Ме-109 и столько же ФВ-190. Крутым разворотом капитан выводит свое звено в лобовую атаку. Второе звено И-16 остается со штурмовиками.
Залп реактивных снарядов четверки Голубева, и один из Ме-109 загорелся и со снижением пошел вниз. Фашисты отступают и больше не появляются. А И-16 догоняют свою группу, когда она уже садится. Через некоторое время с постов наблюдения передали: подбитый "мессер" сел на лед восточнее Шлиссельбурга, летчик взят в плен.
Успех! Радость смешалась с горечью утраты боевого товарища.
Возвратилась и восьмерка Кожанова. Сопровождаемые истребителями "петляковы" нанесли мощный удар по переднему краю в полосе прорыва наших войск. Приняв доклад, Василий направился к командному пункту и по дороге вспомнил о письме жены, которое получил перед самым вылетом. Недавно Саша сообщила: у них родилась дочь. Назвали Галей. "Теперь, Василий, - писала жена, - ты должен воевать за троих... Бей фашистов за маленькую Галю, за всех детей, страдающих в блокадном Ленинграде..."
Он вырвал из тетради лист и написал ответ. Закончил словами: "Бьем фашистов по-гвардейски. В обиду вас не дадим". И представил, как фронтовой треугольник проштемпелюют на полевой почте и отправят кораблем по Ладожскому озеру на Большую землю.
На исходе дня в землянке командного пункта раздался звонок. Командир авиационной бригады Герой Советского Союза полковник Петр Васильевич Кондратьев, назначенный вместо Романенко совсем недавно, взял трубку:
– Девятый слушает.
По звучному баритону и манере речи определил: говорит командующий ВВС флота генерал-лейтенант Михаил Иванович Самохин.
– Срочно, - сказал командующий, - нужна пара истребителей, чтобы прикрыть
– Ясно, - ответил Кондратьев.
Кого послать? Конечно, самых опытных. Полковник взглянул на ручные часы - скоро вечер, и это еще больше утвердило его в решении. Крутнув ручку телефона прямой связи бригады с полками, потребовал капитана Голубева. Его тут же вызвали к аппарату.
– Погода никудышняя, и пока никакого просвета, - начал комбриг.
– Но штурмовики летают малыми группами. Надо выделить пару истребителей, чтобы прикрыли Ил-2. Немедленно. Кого вы сможете послать?
– Пойду сам с Федориным, - коротко ответил Голубев.
– Добро, - утвердил Кондратьев такое решение.
– Ведущий у штурмовиков капитан Клименко. Свяжитесь с ним по телефону, уточните маршрут, задание. Вылет по готовности...
Они взлетели парами: сначала штурмовики, за ними истребители. Не делая над аэродромом круга, без набора высоты легли на маршрут. К линии фронта вышли напрямую через Шлиссельбург. Батарея, которую штурмовики должны были подавить, находилась в глубине обороны противника, которую прорвали наши войска. Голубеву этот путь известен: несколько раз летал по нему на задание и знает, как много там зенитных огневых точек. Штурмовикам тоже район не в новинку, они сразу вышли на цель и открыли огонь. После первого захода на батарею одна пушка замолчала. Маленькая рощица с орудийными двориками окуталась густым черным дымом.
Голубев держался чуть выше "ильюшиных" и видел, как навстречу им понеслись косые росчерки трасс зенитных установок. Одна из них, кажется, задела самолет Михаила Клименко, но тот продолжал пикировать на артиллерийскую позицию.
Василий увидел, откуда бьют зенитки, и не мешкая направил туда свой истребитель. Удар из пушек оказался точным. Огонь с земли прекратился. Воспользовавшись затишьем, Клименко еще дважды проштурмовал батарею, и она замолчала. Только после этого "ильюшины" отошли от цели. Василий услышал по радио его слабый голос:
– Тридцать третий, уходим за линию фронта. Я ранен, все приборы разбиты. Прикрой посадку.
– Понял тебя, не беспокойся, - ответил Голубев. Штурмовик шел на малой высоте, переваливаясь с крыла на крыло. Рядом, будто стараясь взять раненого собрата на свои крылья, летел ведомый. Чуть выше и сзади - два истребителя. Миновали замерзшую Неву, стало легче - внизу была своя территория. А еще через несколько минут Клименко с трудом посадил "ильюшина" на аэродром. Сели и другие.
К самолету Клименко тотчас подъехала санитарная машина. Когда она была рядом, Василий поднял руку. Машина остановилась. Он вскочил через заднюю дверь в кузов. Поймав на себе тревожный и взволнованный взгляд Василия, Михаил произнес:
– А, Тридцать третий. Спасибо, что заткнул зенитке глотку. Это от нее мне досталось в первом заходе. Еще немного и мне бы конец.
– Как рана, Миша?
– прервал его Василий.
– Пустяковая, Вот перевяжут, и завтра мы снова полетим вместе.
– Значит, опять под зенитки?
– подмигнул Голубев.
– Значит, опять, - спокойно подтвердил тот, облизывая высохшие губы.
– Ну, будь здоров, - простился Василий и попросил шофера остановиться.
Герой Советского Союза капитан Клименко действительно отказался от лечения. Уже утром следующего дня повел штурмовики на боевое задание. Их прикрывали истребители под руководством Героя Советского Союза капитана Голубева.