Возлюби соседа своего
Шрифт:
— Я удивляюсь, в таком случае, как он…
— Очень просто. Она заманила его, элементарно и подло. Искусно заманила, и когда ей это удалось, приклеилась к нему намертво. Но хуже всего… что она всегда лгала. — Флора перешла на шепот. — Он ненавидит ложь.
Нелл почувствовала, что у нее перехватило горло:
— Как это — лгала?
— Относительно себя самой. Я полагаю, она очень боялась его потерять. И совершенно не доверяла ему. Это и было ее главной ошибкой. Этот человек не прощает нечестности. Он просто в таком случае уходит,
— О, нет, — Нелл поспешно надела халат. — Это не мой тип мужчины.
Флора начала убирать кровать:
— Неужели? В таком случае, я могу надеяться? А скажите же пожалуйста, какой тип мужчин вы предпочитаете?
— К-хм, — Нелл неожиданно охрипла. Она внимательно посмотрела на свои ногти, а когда голос наконец вернулся к ней, он был решительным и твердым: — Я согласна с тем, что он очень привлекателен — но столько же и груб. Я мечтаю о мужчине более обходительном, утонченном; чтобы я могла на него положиться и опереться. Да, опереться в жизни. — Она затянула пояс, подчеркивая еще раз последнюю фразу. Чтобы он был мне защитой.
Флора фыркнула, собирая простыни:
— Тогда вам нужен не мужчина, а страховая компания. Но хочу дать вам совет: если вы все-таки положили на него глаз, милочка, никогда не лгите ему, а если это невозможно, то хотя бы лучше маскируйте свою ложь, чем это делала его бывшая жена.
Нелл, войдя в свой офис, сразу погрузилась в море работы. Взглянув при входе на ожидавшего ее Пола, она улыбнулась его галстуку: синий, красный. Нечто военизированное? Какой-то маскарад, подумала она. Пол со своим галстуком, Шеа со своими костюмами, купленными в магазинах готового платья; Люси с гардеробом пионеров запада: она сама, вся в шелках и кашмирских тканях, — каждый создает себе какие-то иллюзии.
— Какого рода войск твой галстук? — насмешливо спросила она Пола.
— Королевских пехотинцев, — ответил он.
— А что эти пехотинцы делают?
— Думаю, служат в пехоте. А впрочем, кто знает? А я слышал, что вы вчера ушла из галереи с неким олухом, который осмелился поносить скульптуру Лерри Лейка. И что будто он перекинул тебя через плечо и вынес из галереи прямо в ночь. Так было дело или это вранье?
— Он не олух! — воскликнула она, удивившись силе своего негодования. — А у тебя нет лучшего дела, чем слоняться с утра в офисе и проверять глупые слухи?
— Ну я пошел, — проговорил Пол. — Хотя у нас с тобой много общих дел.
На пороге возникла Люси:
— Тот чудный мужской голос опять тебя спрашивает.
— Как насчет того, чтобы пообедать вместе в зачет неудавшегося вчерашнего обеда? Или можно пропустить этот обед — и провести вечер вместе так же приятно, как и вчера.
Нелл вспыхнула. Ей хотелось сказать: да, конечно, но она остановила себя. Все происходило слишком быстро для нее. Ей необходимо побыть одной, без Шеа, чтобы все обдумать, без его звонков, чтобы от одной невзначай сказанной фразы не бросало в дрожь желания.
— Нелл, почему ты молчишь?
— Извини, Шеа, но сегодня четверг — у меня урок флейты.
— Тогда, может быть, завтра?
— Прости еще раз, но я уезжаю на уикэнд. — В голове ее уже созрел план. Замечательный план.
— Ах, эти уроки флейты… — проворчал он.
— Давай созвонимся на следующей неделе, — предложила она и повесила трубку.
Она вызвала Люси, приказала ей заказать комнату в загородном отеле на весь уик-энд и организовать визит к Элизабет Ардэн на субботу.
— И не задавай никаких вопросов, — твердо сказала она Люси.
Пятница началась с неприятностей. Позвонила Милли. Голос ее был на грани истерики. Она сообщила со слезами в голосе, что пропали два образца подкладочной ткани, и, к тому же, только сейчас обнаружилось, что семьдесят два фрагмента были вшиты неправильно.
— Ах, Нелл, Одри убьет меня…
Нелл пыталась успокоить ее, но спокойствие ее самой было потеряно безвозвратно. Двадцать изнурительных минут она мямлила в трубку слова утешения.
В конце рабочего дня она сложила служебные бумаги и образцы в кейс и поставила его рядом с сумкой, собранной на уикэнд. Теперь она позвонит Шеа.
— Как я рад, что ты позвонила, — начал он. — Вероятно, твой уик-энд на природе отменен?
— Я звоню, чтобы попросить тебя о небольшом одолжении.
— О, все, что ты захочешь, — благородно согласился он, не подозревая, о чем речь.
— Портье даст тебе ключ от моей квартиры. Будь добр, присмотри в мое отсутствие за собачками.
— Подожди-подожди…
— Я знала, что могу на тебя положиться, — сладко промурлыкала она и повесила трубку.
В тот вечер Нелл поужинала в одиночку в Белом зале, а позже, придя в свой номер, свернулась калачиком в постели с ворохом служебной корреспонденции, требовавшей немедленного ответа, с магнитофоном и коробкой шоколадных конфет.
Она поклялась себе, что не будет думать о Шеа, но была не в силах работать.
Его образ постоянно стоял перед ней; картины проплывали в воспоминаниях: Шеа на мокрой улице под фонарем; Шеа, жующий яичницу; наконец, Шеа, обнимающий ее перед тем, как сказать «доброй ночи».
На следующий день у Элизабет Ардэн повторилось то же самое: пока ей делали массаж, от которого ныли кости, она вспоминала руки Шеа, жадно ласкавшие ее два дня назад. Три раза ее предупреждали, что она повредит маску, если не перестанет улыбаться.
Ощущая восхитительную легкость во всем теле, невесомая, как воздух, она возвратилась в отель, съела легкий ужин и собралась было с духом, чтобы заняться деловой корреспонденцией, но могла глядеть только на часы. В полночь, как и было задумано, она позвонила Шеа.