Возлюбленный мой
Шрифт:
Плохи дела. Вечно оставаться на грани смерти, страдать от боли и удушья, и знать, что упокоение тебе уже никогда не грозит. Этого было достаточно, чтобы задуматься о суициде.
Как в кино – не хватает только смеха за кадром.
И опять же... она не имела ни малейшего понятия, что отправиться в никуда. Что будет вечно пребывать в этом пограничном состоянии. Но, возможно стоит умолчать от нее эту правду.
Когда она издала стон, полный мольбы о помощи, он просто перешагнул через нее и пошел на кухню, проверить, как обстоят дела с продовольствием. По дороге сюда, он, в целях экономии,
Половина того, что он не смог осилить ночью, к утру потеряло товарный вид, но он все равно доел остатки из мятого бумажного пакета, что лежал на столешнице. Холодными.
– Будешь? – спросил он женщину. – Да? Нет?
Все, что она могла сделать, это умолять его своими налитыми кровью глазами и зияющим влажным ртом. Или... может быть, это была не мольба. Она выглядела почти испуганной, наверное, независимо от своего состояния, его внешний вид так пугал ее, что на какой-то момент, это отвлекло ее из от агонии.
– Ну, как хочешь, сучка. Твой вид тоже не прибавляет мне аппетита.
Отвернувшись, он уставился в окно на солнечный день, думая о том, что «пошло-оно-на-хрен-все-это-дерьмо».
Боже, он не хотел уезжать с того ранчо, но он оказался на грани нарколепсии [93] , так он был измучен. Но все равно никоим образом не желал рисковать тем, что может вырубиться в окружении многочисленных врагов. Это словно отступление перед очередным сражением, в целях не нарваться на дуло пистолета и не отправиться к праотцам. Или того хуже.
93
Нарколепсия — заболевание нервной системы, характеризуется приступами непреодолимой сонливости и внезапного засыпания, катаплексии, то есть внезапной утраты мышечного тонуса при ясном сознании, нарушениями ночного сна, галлюцинациями. Иногда отмечается кратковременная парализованность тела сразу после пробуждения.
Но, по крайней мере, солнце по-прежнему светило высоко в безоблачном небе, и это хорошо, так как давало ему необходимое время. Братство не появится здесь ни в каком виде, пока не станет достаточно темно, и какой же из него хозяин, если достойно не встретит их.
Да, возможно, гребаный любимчик Омеги начал вечеринку, но Лэш будет тем, кто ее закончит.
Ему требовалось подкрепление, и не только в виде оружия.
Схватив плащ, он натянул шляпу и перчатки, и перешагнул через проститутку. Он открывал засов на двери, когда ее высохшие руки шаркнули по его ботинкам, и испачканные кровью пальцы оцарапали кожу.
Он посмотрел вниз. Она уже не могла говорить, но ее покрасневшие, выпученные глаза кричали: Помоги мне. Я умираю. Я не могу себя убить себя... сделай это за меня.
Очевидно, она пересилила свое отвращение к нему. Или, может быть, ей помогал тот факт, что он прикрыл свое уродство одеждой.
В принципе, он мог запросто оставить ее в таком состоянии, но оказался не в силах избавиться от воспоминаний о том, как с его собственного лица сходила лоскутами
Лэш достал из-за спины нож и когда приблизился к ней, она даже не вздрогнула. Вместо этого, женщина перевернулась, предлагая ему свежую плоть своей груди.
Один удар, и ее страдания мгновенно закончились: она растворилась в воздухе яркой вспышкой, оставив после себя лишь выжженное пятно на загаженном ковре.
Лэш повернулся, чтобы уйти…
Он пройти через дверь он не успел. Его откинуло назад, и он врезался спиной в дальнюю стену, перед глазами вспыхнул яркий свет и через тело прошел мощный силовой поток.
На какое-то мгновенье он задумался над тем, что, черт возьми, происходит... а затем все стало ясно: он только что вернул проститутку «домой».
Вот как это работает, думал он, глубоко дыша и чувствуя себя смертью на роликовых коньках.
Удар сталью, и существо возвращается к своему создателю, так сказать.
Ну, при условии, что до него не добирается секретное оружие Братства. Бутч О'Нил, Ахиллесова пята Омеги, мог помешать этому воссоединению, поглощая в себя злою сущность.
После пережитых ощущений, Лэш начал понимать, в чем главная угроза О'Нила. Если ты не получаешь частичку своей же конструкции обратно, то, в конце концов, у тебя ничего не остается, ты становишься не способным создавать что-то новое – тебе просто не из чего это творить – твоя коробка с игрушками пустеет... и что потом? Ты исчезаешь?
Да, теперь главное, избегать этого ублюдка Бутча. Очень ценное знание.
Лэш отправился в гараж, сел в Мерседес и покинул ранчо, но отправился не дальше за город, а наоборот – в центр, в район небоскребов.
Времени было чуть больше половины двенадцатого, и в городе повсюду сновал офисный планктон. Людишки топтались на перекрестках в ожидании зеленого света, а потом переходили улицы чуть ли не падая на радиаторные решетки стоящих машин. Они были так чертовски самодовольны, с задранными вверх подбородками и взглядами устремленным вперед, словно вокруг не существовало ничего, кроме их совещаний, перерывов на обед и абсолютно бесполезных дел.
Ему хотелось вдавить педаль газа в пол и превратить их всех в кучу сбитых кеглей, но у него и без этого достаточно забот и проблем. Пункт назначения? Торговая улица, район баров и ночных клубов. Который, в отличие от делового квартала, в это время суток словно вымер.
Свернув к реке, он думал о том, что две эти разные части города были как инь и ян в плане контингента и внешнего вида. В солнечных лучах, высокие здания финансовых центров сверкали своими стеклянными окнами и стальными каркасами, а край темных аллей и неоновых вывесок, напоминал старую шлюху: такой же грязный, потрепанный и печальный.
Что же касалось обитателей, то первая часть была плотно забита продуктивной и целенаправленной аудиторией. А вторая могла с трудом похвастаться парочкой бродяг.