Возмездие теленгера

Белозёров Михаил Юрьевич

Чебот тоже засматривался, но так, чтобы никто не мог уличить его в невежестве, и поглядывал на Костю, как тот оценит вновь увиденное.

Костя был потрясен не меньше них. В самых смелых его фантазиях областной центр представлялся ему чем-то вроде деревни, но только очень большой, с длинными-длинными улицами, чуть ли не до горизонта, и почему-то с огромными трубами, из которых валил дым, наверное потому, что зимой в избах всегда было прохладно, особенно по утрам. А здесь такие дома, и все разные, а главное – каменные, высокие,

с колоннам и без оных, с балконами, с не по-северному огромными окнами и большими парадными. А дороги – ровные и гладкие, как стекло, убегающие к озеру Онега. Сколько же такой город строить надо? Лет сто, не меньше. Вот что значит цивилизация, думал он с завистью ко всем тем, кто возвел такое чудо и жил в этом удобном и прекрасном месте.

Потом из-за деревьев выплыл вокзал с куполом и шпилем – монументальный, как огромный сарай, и тотчас еще более яркие воспоминания, словно давний сон, проснулись в Косте. Ему показалось, что он когда-то уже видел этот город – огромный, шумный, и ходил с родителями по его улицам, и они вместе обедали в доме с бархатными шторами на окнах. Больше ничего вспомнить он не мог, ни деталей, ни куда они шли и зачем. А еще он помнил, что у них была такая штука, по которой можно было, приложив к уху, разговаривать с кем угодно. В памяти всплыло слово – телефон. Вот бы поговорить с Веркой, подумал Костя, испытывая одновременно тревогу и сладостное чувство новизны ощущений.

Вроде бы народу в поезде ехало много, а когда он высыпал на перрон со своими рюкзаками, клетками, баулами и туесами, то через пару минут весь куда-то рассосался, как в воду канул. Костя не успел оглянуться, как к ним уже лениво подошли два каймана с «калашами» и с красными повязками «Комендант» на рукавах:

– Кто такие?!

Костя растерялся. Сказать, что они из села Теленгеш, у него язык не повернулся, черт его знает, чем это обернется, а соврать он не сообразил. Телепень едва не задал стрекача. Чебот тоже молчал, только заискивающе улыбался. Костя тоже улыбнулся. Даже легче стало, как будто эти двое поняли его без слов.

– Чего молчите?! – грозно спросил тот, что постарше, хотя Костя давно обратил внимание, что возраста у кайманов вроде бы и не было, вне возраста они были, вечные какие-то, с одним и тем же напряженным выражением на лицах. Ну да, подумал он, это регенерацией называется.

– Глухонемые что ли? – спросил тот, что помоложе, с белыми усиками и бугристой, как у жабы, кожей, и положил руку на цевье автомата.

Телепень за спиной Кости закряхтел, что было признаком, что он на грани терпения.

Выручил их дядя Илья.

– Бургазов! – крикнул он, высунувшись в окно. – Альберт! Да из Чупы они! Из Чупы! Нашенские. Хотят мир посмотреть.

– Здорово, Петрович! – радостно отозвался Альберт Бургазов. – Земляков привез?

В его голосе слышалось уважение, это уважение распространилось и на знакомых дяди Ильи, за которых он поручился.

–

Привез, привез… – степенно кивнул дядя Илья. – Прямо из тайги пацаны. Не смотри, что они такие дикие, хорошие пацаны, хорошие. Ты их не пугай, Альберт. А если заглянешь ко мне, я тебе кое-чего налью, привез свою личную, клюковкой называется.

– То, что из тайги, это хорошо… – повернулся к ним Бургазов. – А вот что дикие, это плохо!

Оба каймана радостно заржали, с вожделение поглядывая на рябчиков и утку, которых держал Телепень, но отбирать почему-то не стали – то ли из уважения к дяде Ильи, то ли им было лень возиться с убитой птицей, потому что они были на дежурстве.

Видно было, что они развлекаются от скуки, а не из-за служебного рвения, хотя грань в подобных делах весьма тонкая и условная. Скука моментально может перейти в служебное рвение, и наоборот.

– Не хулиганьте здесь! – наказали они и даже добродушно подмигнули.

– «Тулочку» вашу положено бы забрать… – сказал Альберт Бургазов тем тоном, когда отпускают грехи. – Ну да ладно. Илью Петровича мы лично знаем, доверяем ему, а своих не обижаем. Поэтому идите себе гуляйте, на поезд не опоздайте. Когда назад-то, Петрович?

– Денька три постоим и тронемся.

У дяди Ильи сделалось такое лицо, словно он очень-очень хотел обмануть кайманов и наконец это ему удалось.

– Ну и ладненько, – кивнул Альберт Бургазов и потерял к ним всякий интерес.

«Коменданты» полезли в кабину паровоза, гремя коваными сапогами по лестнице и задевая «калашами» за поручни.

Костя с облегчением поправил за плечами сидор с продуктами, и они по бесконечно длинному перрону, озираясь, словно попали в сказку, подошли к зданию вокзала. Уж очень им интересно было посмотреть на купол, как он изнутри сделан, как держится и на чем держится. Не на честном же слове?

Телепень, подумав, изрек:

– Если там колокол, ей-богу, позвоним три раза.

– Я тебе позвоню! – пригрозил Чебот. – Звонил здесь каждый, а потом галоши пропадают.

– На счастье, – попытался возразить Телепень, подобострастно заглядывая Чеботу в лицо.

– Видел? – Чебот показал ему кулак. – Город, он осторожных любит. – И был не далек от истины.

Они с трудом отворили тяжелую, скрипучую дверь и вошли, озираясь, как в храме.

– Святые угодники! – воскликнул пораженный Чебот.

Купол, который снаружи выглядел большим, внутри оказался просто огромным, висящим, словно в пустоте, словно ни на что не опирающийся, а с дивных картин на стенах взирали странные лица то ли богов, то ли святых, не поймешь, все сплошь улыбающиеся или, напротив, суровые, с красными галстуками и красными звездами на фуражках, а еще с винтовками в руках и с пулеметами на колесах. Костя ничего не понял и очень пожалел, что так мало прочитал книг и ничегошеньки, оказывается, не разбирается в истории родной страны.