Возмездие теленгера
Шрифт:
– Святые угодники… – произнес Чебот, и лицо у него из недоуменного сделалось испуганно-глупым.
Должно быть, он не находил связи явлениям, а приписывал им мистическое объяснение.
– Армия лежит… – философски и очень мрачным тоном заметил Семен.
Он один остался спокоен. Даже Чебот разволновался и сдернул с головы кепку. Телепень щелкал зубами, как аист клювом. Грудь у него от волнения ходила ходуном. На глаза навернулись слезы.
– Скорее всего… – уточнил Костя, озираясь по сторонам, – дивизия…
– Дивизия! – воскликнул Телепень. – Мать моя женщина! А это много?..
– Не знаю, – пожал плечами Костя. – Наверное, много. Ты же видишь.
– Да, – согласился Телепень, – народу побольше, чем в нашей деревне. Слышь…
– Чего?
– Научишь меня своей грамоте? Я тоже хочу во всем разбираться. Я тоже хочу знать, что такое дивизия, а что такое полк.
– Научу, – пообещал Костя.
– Я тоже хочу, – буркнул Чебот, стесняясь того, что обращается к своему недавнему врагу, тем самым признавая его главенство.
– Говорят, – сказал Семен, – что дальше на юг таких кладбищ миллионы.
– Кто же их смог так быстро убить? – поеживаясь, спросил Телепень и еще раз оглянулся на мрачный лес, словно он знал ответ.
– Если бы я ведал… – признался Семен.
– Кто-кто? – сказал Костя. – Наверное, кайманы. Больше некому.
– Нет, – возразил Семен. – Кайманы хоть и опасны, но не так умны и могучи.
– А кто могуч? – спросил Костя с тайной надеждой побыстрее разобраться в этом мире.
– Я не знаю. Но народу здесь побито немерено. Говорят, полстраны вот так убили. А может, и больше.
– Даже оружие не забрали, – сказал, заикаясь, Телепень, но за ржавым «калашом», который торчал из-под листвы, не полез – то ли побоялся, то ли побрезговал, то ли потому, что этот «калаш» все еще сжимала чья-то рука.
– А кто будет забирать? Деревня тоже повымирала, пять домов осталось, – сказал Семен. – Здесь их по окрестным лесам знаешь сколько лежит? Все, что можно, уже растащили. Остальное без надобности. «Время-марь», однако. – И вздохнул тяжело, как на поминках.
Гулять им расхотелось, и до самого состава они плелись молча. Залезли в кабину, и Телепень высказался, усаживаясь прямо на уголь:
– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день.
Костя взялся было за дневник старшего лейтенанта Брагина, но перед глазами все еще стояли кости погибших, и он подумал, что после таких катастроф цивилизации не возрождаются, что от былого могущества страны, о которой все вспоминали, как о сказке, ничего не осталось и что они, должно быть, являются свидетелями гибели человечества и только чудо может возродить этот мир.
* * *
Дядя Илья явился довольный и веселый. От него пахло самогоном и селедкой.
– Ну что, пацаны, едем дальше? – спросил он. – А чего такие грустные?
– Я их водил к мертвякам, – объяснил Семен.
– А-а-а… – отозвался дядя Илья, поднимая пары. – Тогда понятно. Эпидемия здесь случилась, ребята. Чахомоткой называется. Спасения от нее нет. Из-за этой болезни все наши беды. Говорят, что американцы во всем виноваты, что они ее в своей Америке и сотворили. – Он крикнул сыну: – Подкидывай! – И распахнул топку.
Семен с разворота кинул в нее лопату угля. Оттуда ударило жаром. Дядя Илья закрыл топку. Семен набрал грабарку угля, и снова дядя Илья на секунду распахнул топку, и снова оттуда ударило жаром, как из преисподней.
– А зачем эпидемия? – удивился Костя.
В голове у него не укладывалось: жили бы себе мирно дальше и жили. Зачем какие-то чахомотки разводить?
– Так… На всякий случай – отозвался дядя Илья, поглядывая на манометр, – чтобы нам жизнь малиной не казалась.
– Это как если бы у нас поссорились два соседа и один второму в огород соли накидал? – спросил Костя.
Дядя Илья не ответил, ответ был очевиден.
– Америка – это где? – спросил Чебот и покраснел, совсем как Дрюндель, потому что ему вдруг стыдно стало, что он такой темный.
– На другой стороне земного шара, – пояснил Костя, прежде чем дядя Илья открыл рот.
– Тю-у-у… – с презрением произнес Телепень. – А бают, что Земля плоская.
Семен засмеялся, но так, что Телепень совсем ничего не понял, а Чебот покраснел еще больше и стал походить на спелое яблоко. Он сообразил, что Телепень опозорился с головы до ног.
– Круглая, круглая, – подтвердил дядя Илья и посмотрел на них с удивлением: – У вас что, школы нет?
– Нет, – безмерно стыдясь, признался Чебот.
Раньше он на такие мелочи не обратил бы внимания. Подумаешь, нет в деревне школы, ну и что? Кого это волнует? Атамана Рябого точно не колышет, а других жителей Теленгеша и подавно, главное, чтобы живот был набит да зимой выжить.
– У нас школы тоже нет, – сказал дядя Илья. – Но я знаю, что Земля круглая.
Он повернул регулятор давления. Паровоз окутался паром и дымом, паровая машина провернула колеса, и состав тихонько двинулся вперед на малом клапане. Дядя Илья открыл следующий клапан, и паровоз стал набирать скорость. Косте сделалось немного жутко.
– Какая же круглая, если везде ровно? – усомнился Телепень, выглядывая для проверки в мутное окно, за которым мелькали сосны и ели.