Возмездие теленгера
Шрифт:
Все! Петров завел двигатель. Вперед! Господи, неужели так начинается война?»
* * *
Солнце присело над сопками и стало ярко-рыжим. От длинного, узкого озера, которое бесконечно долго тянулось с правой стороны дороги, повеяло прохладой. Тайга за ним потемнела и насупилась.
Костя все смотрел и смотрел на пустынные берега, ожидая увидеть хотя бы одного рыбака, но то ли состав двигался слишком быстро, то ли по какой другой причине, еще до того, как он начал тихонько тормозить, Костя так никого и не обнаружил. Неужели мир действительно обезлюдел, как говорят в деревне? – думал он. – Неужели бывалые мужики правы? Куда же все делись, если построили такую длинную-длинную железную дорогу?
Состав наполнился еще более скрипучими и визгливыми звуками. В щели промелькнули полуразрушенные строения, потом во все стороны разбежались железные рельсы, и вдруг поезд резко дернулся и всех изрядно качнуло. Дрюндель испуганно ойкнул. Все переглянулись: Чебот – собранно, Телепень – немного растерянно, Дрюндель – ошалело, готовый к панике. Пахло чем-то незнакомым запахами и раздавленной картошкой. В отдалении, со стороны паровоза, раздались звуки льющейся воды, а через пару минут мимо беспечно прошел кто-то, насвистывал незнакомую мелодию, и спросил голосом Семена:
– Живы?..
– Живы, – коротко ответил Костя, на всякий случай взяв в руки «плазматрон» и проверив, активирован ли он.
Звякнул замок, двери отодвинулась, и в ярком проеме солнечного дня появилась радостная физиономия Семена:
– Страшно было?
Увидев «плазматрон», он понимающе улыбнулся.
– Ты бы быстрее гнал, – отозвался Костя, опуская оружие.
– Быстрее нельзя, – серьезно ответил Семен, словно не понял шутки. – Дорогу никто не ремонтировал лет двадцать.
– А что, быстрее можно? – удивился Костя, полагая, что и того, что они испытали, более чем достаточно.
– Когда-то ездили и быстрее.
– Святые угодники! – проворчал Чебот, выбираясь из своего угла. «Плазматрон» он тоже держал в боевом положении. – Нас и так укачало, как в лодке.
– У меня там, на водокачке, вода наливается, – деловито сказал Семен, оглядываясь по сторонам так, словно он украл мешок картошки. – Где-то часа через два мы еще раз притормозим, тихонечко так, и тогда ваше выступление.
– А где кайманы? – спросил Костя на всякий случай.
– Дрыхнут без задних ног. Привычные они к нашему транспорту, так что вы к ним вломитесь неожиданно.
– А сейчас нельзя? – спросил Чебот, высунув голову в щель и обозревая окрестности хмурым, подозрительным взглядом.
Костя тоже дивился на иной, странный мир. Был он огромен и беспощаден в своем железном естестве. Железа было так много, что они в жизни столько не видели. Казалось, что вместо деревьев железом было заполнено все-все вокруг. Какой-то железный мир! Это ж сколько его здесь? – думал каждый из них и каждый же хотел спросить: – Зачем столько путей и куда они все ведут? Неужели столько паровозов сразу бегает? Но Семен не стал с ними рассусоливать о мироздании и что-либо объяснять, а прикрыл двери и поспешно убежал.
– Ох ты! – очумело произнес Дрюндель, глядя на Костю безумно-пустыми глазами. С него вмиг слетела чванливость сына мельника, и он сделался таким, как все, то есть немного перепуганным и с мечущейся душой теленгера.
– Мудрено сотворено… – признался Телепень упавшим голосом.
Со стороны паровоза снова послышались незнакомые звуки: кто-то бил железом по железу. Вода перестала течь, и паровоз, дав короткий гудок, дернулся, гремя сцепками, и весело побежал дальше. В этот момент Костя и увидел человеческую фигуру, которая стояла у водокачки и махала рукой. Понятно, почему здесь нельзя расправиться с кайманами, сообразил он, свидетелей много, люди здесь живут точно так же, как и в нашей деревне, а как же иначе?
Вот когда пригодились часы Дрюнделя. Костя приказал ему засечь два часа и сам несколько раз смотрел на циферблат. Большая стрелка двигалась медленно, ее словно привязали к короткой стрелке.
– Они у тебя правильно идут? – спросил он несколько раз, пока Дрюндель не обиделся.
– Да я их даже не заводил, – признался он, – идут себе и идут, хренотень японская. Классный хронометр. А где Япония-то находится?
– Где-то рядом с Китаем, – ответил Костя. – Маленькая такая страна, на островах. На нашем поезде за сутки можно домчать. – А сам подумал: вру, наверное?
Чебот и сын рыбака Телепень скорчили презрительные морды: опять, мол, Костя проявляет ученость и Дрюндель туда же, но промолчали, потому что чувствовали, что на этот раз и Костя, и Дрюндель правы есть такая страна Япония.
По мере того как длинная стрелка отсчитывала время, Костю стала бить дрожь. Заныла нижняя челюсть и все подряд зубы. Он посмотрел на остальных и понял, что они тоже не в лучшей форме. Телепень ударился в чревоугодие и доедал последний кусок хлеба, а Чебот, как истинный сын попа, крестился не переставая. Дрюндель же поочередно то краснел, то бледнел и сидел, вцепившись в нары. Страшно было всем, но никто не хотел в этом признаться.
Озеро ушло куда-то в сторону, остались лишь каменистые ручьи, а слева на горизонте замаячили настоящие горы – голые и черные. Многочисленные железные пути, которые были на станции, куда-то пропали, и вокруг расстилалась пустошь. Поезд стал тормозить, вначале незаметно, потом все ощутимее и наконец замер, тяжело громыхнув сцепами перед каким-то ржавым болотом.
Костя распахнул дверь и выпрыгнул из вагона.
* * *
Сказать о том, что он страшно удивился, очутившись во втором вагоне, – значит ничего не сказать. Во-первых, вагон был купейным, и Костя, который, разумеется, видел такой лишь в глубоком детстве, не сразу сообразил, что к чему и как даже двери открываются, а во-вторых, на его ступенях сидел не кто иной, как Косой собственной персоной, и уныло взирал на низкорослую тайгу, залитую ржавой болотной водой. В его родной деревне, которая находилась в северном оазисе, таких жутких мест, как Мокрая Сыча, отродясь не было. Увидев Костю, он спросил, страшно удивясь:
– Привет! А ты как здесь?!.
В следующее мгновение Костя понял, что Косой встревожился – и от этого он еще больше стал косить: взгляд его ушел куда-то в небо, но Костя, у которого до предела обострились все чувства, не стал выяснять, как Косой умудрился оказаться среди врагов, а одним прыжком, почти не коснувшись ступеней, влетел в вагон. Сзади уже громыхал сапогами Чебот. Они побежали по коридору, заглядывая в каждое купе, и в пятом увидели тех, кого искали: человека со шрамом на лице и его напарника, того самого, которого в деревне приговорил Чебот. Оба пялились в окно.