Возмездие теленгера

Белозёров Михаил Юрьевич

Подошел Семен, поглядел на них как на героев, сказал, что уха готова, и заулыбался радостно и открыто, совсем как дядя Илья, и Косте показалось, что теперь он всех-всех понимает – и Семена, и Чебота, и даже Косого, который выбрал себе дурную судьбу. Словно с глаз упала пелена, и Костя увидел, каков мир на самом деле, вплоть до самых крохотных деталей. Такая ясность в нем была, только когда его мать вытолкнула из окна. Это маленькое открытие его слегка ошарашило. Он подумал, что надо самому хлебнуть приключений, чтобы научиться понимать

других.

Он натянул еще мокрые джинсы и подошел к костру в тот момент, когда дядя Илья разливал уху по мискам.

– А где Косой? – спросил он так, словно только что вспомнил о нем.

Дрюндель и Телепень с удивлением уставились на него. Дрюндель на всякий случай жалобно шмыгнул носом:

– Так это… он того… валяется в купе.

– Не учи дедушку кашлять! – веско сказал Костя и велел: – Притащите. Накормить парня надо. Может, чего интересного расскажет, раз мы не смогли допросить кайманов.

Привели Косого. Вид у него был, как после изрядной трепки: синяк под глазом, разбитая губа. Правда, он уже не дергался и выглядел спокойным, но в глазах нет-нет да вспыхивал и медленно, как искра в костре, гас огонек безумия. Что нам с ним делать? – невольно подумал Костя, отгоняя мысль о том, чтобы отправить его вслед за кайманами. Нехорошая была мысль, подленькая, не для нормального человека, тем более не для теленгера. А вдруг безумие пройдет, – с надеждой подумал Костя, – и тогда Косой, счастливый, потопает к матери в деревню.

– Слушай, Паша, – сказал он, – мы сейчас тебя развяжем и вытащим кляп изо рта. Обещай, что орать не будешь, а главное, что не станешь на всех кидаться.

– Он мне ухо едва не откусил, – со слезой в голосе пожаловался Чебот и очень нехорошо поглядел на Косого. – Святые угодники!

Косой кивнул головой в знак того, что понял и принимает условие. Телепень, поворачивая Косого, как большую куклу, сказал:

– Не балуй мне! – И показал ему квадратный кулак.

Надо сказать, что Телепень, сложенный нелепо – чрезмерно развитый торс у него переходил в непропорционально короткие ноги, хотя и не обладал реакцией Кости, однако был силен, как медведь, и мог запросто закинуть огромный валун в болото. Собственно говоря, поэтому ему и поручили зашвырнуть головы кайманов подальше от тел – прямо в топь, туда, где со дна поднимался болотный газ, а ржавая вода была покрыта ядовито-буро-зеленой ряской. Что он и сделал играючи. Так вот, даже силач Телепень не мог справиться с Косым, когда тот входил в неистовство. А теперь Косой вообще потерял страх и не боялся ни Телепня, ни Кости, ни Чебота – вообще никого.

– Садись, Паша, – сказал Костя, освобождая ему место на бревне. – Сейчас ухи порубаем и домой поедем. Домой хочешь?

– Хочу… – Косой присел, разминая затекшие руки.

«Ну и славненько», – едва не похвалил его Костя, но промолчал, чтобы не сглазить.

– Что же тебе новые хозяева даже новой дошки не дали? – с презрением спросил Дрюндель.

– Я не знаю, –

скромно пожал плечами Косой и принялся хлебать уху с такой поспешной жадностью, что во все стороны полетели брызги. Появились у него какие-то собачьи повадки.

С тех пор как его видели последний раз, он здорово изменился, словно превратившись в маленького взрослого мужичка, потертого жизнью. Не было у него в глазах прежнего щенячьего восторга, осталась лишь злость, которая легко переходила в агрессию. Косте даже показалось, что Косой прячет ее под маской покорности. Но он тут же отбросил эту мысль: Ведь не дурак же он. Нас здесь шестеро здоровенных лбов. Один дядя Илья чего стоит. Шансов у него никаких. А оружие мы ему, конечно же, не дадим. Костя на всякий случай переместил кобуру с пистолетом с левого бока на правый, подальше от Косого. А «плазматроны» и «тулка» лежат так, что он к ним ну никак добраться не сможет.

– Ты боишься кайманов? – спросил он.

Косой неопределенно мотнул головой.

– Нет их здесь, – весело сказал Костя. – Так что не бойся, Паша. Убили мы их, а головы отрезали и бросили в болото.

– А я и не боюсь, – ответил Косой, но зачем-то оглянулся на это самое болото, словно определяя место, где лежат кайманы.

– Рассказывай, что с тобой приключилось! – потребовал Чебот.

Он один продолжал недоверчиво смотреть на Косого. Дрюндель и Телепень – те уже расслабились и с жадностью поглощали вторую порцию, даже не прислушиваясь к разговору. После всех приключений у них открылся зверский аппетит. Вид у них был такой: пусть начальство, то бишь Костя с Чеботом, разбираются, а мы пожрем. Уха действительно была хороша – наваристая, с черным хлебом, она трещала за ушами не хуже русских пельменей под водочку.

– Ребята-а-а… – вдруг скорчил испуганную морду Косой и привычно заныл, – а бить не будете-е?

Что-то Косте не понравилось в нем: то ли его скоморошество, то ли писклявый голос, то ли собачьи повадки, он не сразу понял, что конкретно. Только потом сообразил, что Косой притворялся тем прежним, каким они его знали, и делал это весьма искусно.

– А зачем нам тебя бить, ты и так кем-то битый, – насмешливо заметил Телепень, усаживаясь напротив Косого.

Дрюндель же, осторожничая, стоял за костром. Семен и его отец дядя Илья, попивая янтарный чаек, смотрели на них с большим любопытством и ничего не понимали.

– Я же тебя побежал спасать. – Косой посмотрел на Костю. – Я ж ничего не сообразил.

– Паша, расскажи-ка лучше, как было на самом деле, – посоветовал ему Костя, давая понять, что он не верит ему ни на грош, – и мы от тебя отстанем.

Он выдал ему такой аванс, который в их компании в подобных ситуация никому и никогда не выдавался, аванс, которого с лихвой хватило бы на всю их компанию на десять лет вперед, как залог мужской дружбы.

– Ну… – Косой дернулся как-то странно и попросил еще раз: – Только чур не бить.