Возмездие
Шрифт:
— Не знаю, насколько это было бы возможно, — вздыхаю я. — Разве я могла бы снова ему доверять?
— Тогда зачем ты пригласила его на вечеринку? — спрашивает Микаэла. — Ведь там был Алекс. Не понимаю тебя, Линда. Особенно учитывая тот факт, что незадолго перед тем ты угрожала Симону.
Коллегу из моей школы вызывают для дачи свидетельских показаний.
— Насколько я понимаю, во вторник, тринадцатого сентября, произошел некий инцидент, — говорит прокурор. — Вы не могли бы рассказать нам, что вы помните об этом происшествии?
—
— Вы слышали, что он сказал Линде?
— Он сказал, что хочет только поговорить с ней.
Она поясняет, что Симон всегда вел себя воспитанно. И на этот раз тоже — держался спокойно, говорил тихо. Вовсе не был сердит или возмущен. Я же буквально вышла из себя. Внезапно я ударила его кулаком по лицу. Кровь из его разбитой губы закапала на куртку, а я закричала, что если он не оставит меня в покое, то я его убью.
Остальные были шокированы. Я вела себя совершенно несдержанно, показалась им сумасшедшей. Конечно же они слышали разговоры об интрижке Симона, но моя реакция показалась им совершенно безумной. Они испугались, увидев меня такой.
— Вы видели Линду Андерссон в таком состоянии раньше? — спрашивает прокурор.
— Никогда. Я была очень удивлена, буквально не узнавала ее. Хотя, конечно, ей пришлось тяжело и до того, пока болела Кэти.
— Она произнесла именно эти слова: «иначе я тебя убью»?
Коллега смотрит в стол:
— Да.
— Спасибо, у меня больше вопросов нет.
— Честно говоря, я вообще не очень это помню, — говорю я. — Ты как никто знаешь, что мы с Симоном могли сцепиться и начать орать друг на друга.
Я вижу, что Микаэла не удовлетворена моим ответом.
— Само собой, я не имела в виду, что собираюсь убить Симона, — продолжаю я. — Все ведь в запальчивости когда-нибудь роняли такие слова?
— Да, но не всех вскоре после этого задерживали за убийство.
Она наливает себе стакан воды, отпивает глоток. Повисает долгая пауза.
— Ты такая бледная, — говорю я через некоторое время. — С тобой все в порядке?
— Немного устала, — отвечает она, убирая волосы со лба.
Тут я замечаю, что на пальце у нее красивое блестящее кольцо и понимаю с болью в сердце — о жизни Микаэлы мне ничего не известно. Взглянув на часы, она говорит, что должна идти:
— Но я скоро приеду снова.
— Я буду очень рада, если тебе захочется приехать. Несмотря ни на что.
— Я захочу.
— Спасибо, — отвечаю я. — Это много для меня значит.
— Не надо благодарности, Линда.
Ее слова трогают меня, я обнимаю ее. Мне так хочется, чтобы отношения между нами снова наладились.
Тюремная библиотека — то место, где мне комфортнее всего. Когда я вхожу в дверь, кажется, что я покидаю Бископсберг, попадая в другой мир.
Взяв книгу, я иду, чтобы сесть и почитать, когда замечаю Дарью с развернутой газетой.
— Тут о тебе написали, — произносит она, поднимая глаза. — После нескольких лет сестра Солнечной девочки приезжает навестить ее в учреждении. Хочешь почитать?
Я кидаю на нее взгляд, ясно показывающий мое мнение по поводу вопроса, иду и сажусь в кресло в стороне.
— Тебя ведь проверяли по седьмому параграфу, — произносит Дарья после паузы. — Неужели не нашли никаких отклонений?
Не удостоив ее ответом, я утыкаюсь в книгу. Пытаюсь читать, но не могу сосредоточиться.
Мой адвокат Лукас Франке объяснил мне, что цель обследования — выяснить, нужна ли полномасштабная психиатрическая экспертиза.
— В этом случае тебя приговорят к лечению, — сказал он. — В смысле — если сочтут виновной.
Беседа с психиатром из Судебно-психиатрического управления заняла не больше часа. За это время я успела рассказать обо всем. От детства, Семьи и подружек до взрослой жизни. Об учебе на музыкального педагога, о работе и отношениях с коллегами, о друзьях и личной жизни. Само собой, он спрашивал о состоянии моего психического здоровья. Случались ли у меня приступы страха или депрессии. Возникали ли у меня галлюцинации или иные переживания, никак не связанные с реальностью. Такого со мной не бывало. Судя по выписке из моей медицинской карты, я никогда не обращалась за психиатрической помощью. В заключении для суда было написано, что психиатр не подозревает у меня серьезных психических нарушений — ни в момент совершения преступления, ни в момент обследования.
— То, что ты так и не призналась в содеянном, свидетельствует о том, что у тебя либо пограничное, либо нарциссическое расстройство личности, — упорствует Дарья, и слышно, какое удовольствие ей все это доставляет. — В статье про это написано. Может быть, тебе стоит почитать? Весьма интересно.
Я продолжаю сидеть, уставившись в книгу, в надежде, что ей надоест. Но она не успокаивается.
— Тебе уже удалось убедить Королеву в своей невиновности?
Подняв голову, я встречаюсь глазами с Дарьей.
— Что я тебе сделала? — спрашиваю я. — Похоже, ты очень на меня сердита.
Она отбрасывает газету:
— Ты такая милая и добрая, пока другой не начнет сомневаться в какой-нибудь мельчайшей детали твоего рассказа, тут ты настраиваешь себя против человека и становишься сущей злыдней. Хотя другой относился к тебе по-человечески.
— Мне очень жаль, если я вызвала у тебя разочарование, — отвечаю я. — Но что тебе на самом деле известно обо мне? Что заставляет тебя думать, что ты меня знаешь?