Возьмите нас в стаю
Шрифт:
Если у меня будет знакомый архитектор собачьих площадок, решил Тим, надо будет непременно сказать ему, пусть позовет шемин-мингрелей на помощь.
Во-первых, они не поскупились на размах. «Собачья площадка» была размером со стадион, и даже окружало ее полукольцо сидений наподобие стадиона — правда, не таких высоких. Во-вторых, полупрозрачная пластмассовая крыша над стадионом давала достаточно тени, чтобы можно было сколько угодно носиться, не опасаясь схватить тепловой удар. В-третьих, поскольку собачья площадка находилась на
На площадке было немного людей — в смысле, шемин-мингрелей. Большинство из них облюбовали дальний конец амфитеатра, где он чуть расширялся и где устроены были питьевые фонтанчики.
Тим и Таня облюбовали место подальше — в основном, наверное, выбирал Тим. Сидя на теплых, прогретых солнцем, несмотря на козырек, ступенях, они наблюдали за играющими питомцами.
Издалека их, пожалуй, можно было принять за собак. Большинство было меньше Джека, который представлял собой венец многих веков селекции и генной инженерии, и как-то упитаннее. Из-за ярко-желтой шерсти в густой траве они выглядели одуванчиками-переростками, а из-за более массивных задних лап передвигались широкими прыжками. Нет, не одуванчики, а воздушные шарики. Радостные воздушные шарики. Уж точно ничего они из себя не представляли как служебно-розыскные звери, нечего было и думать.
Они приняли Джека с энтузиазмом, которого трудно ожидать от любой собачьей компании на Земле — такое ощущение, что даже не остановились обнюхать. Джек только обернулся на Тима с мольбой: «Можно?»
— Иди, играй, — сказал Тим, — меня тут не от чего охранять.
Только это команда, казалось, и была нужна Джеку: он тут же радостно вломился в самую гущу этих желтых недоразумений.
— Надо же, — сказал Тим, — как мой парень быстро вписался.
— Так ведь это нэли, — ответила на это Таня с легкой снисходительностью. — А у твоего пса чудесные ментальные способности. Конечно они его приняли.
— Нэли? — Тим удивленно переводил взгляд с желтых созданий на Танину птицу, которая как ни в чем не бывало сидела на камне рядом с Таней и чистила клювом под крылом. — Я думал, нэли — это такие вот птицы…
— Да, многие нэли — птицы ламакар, — кивнула Таня. — Но нэли бывают разные. Все зависит от того, какие потребности у ребенка и его семьи. Некоторые нэли вообще не заводят.
— Расскажи мне об этом подробнее, — попросил Тим. — Раз уж у нас сегодня получается день знакомства с бытом Триоки.
Таня улыбнулась.
— Да тут нечего рассказывать. Как ты знаешь, у нас способности к эмпатическому и телепатическому восприятию в несколько раз больше, чем у сорохов. Собственно, почти у всех разумных рас в Галактике так.
— Да, нас природа в этом смысле обделила. Наши ученые сейчас думают, что именно поэтому мы считаемся более агрессивными, чем другие виды.
Таня кивнула.
— Наши тоже так считают. Ну вот, наши способности тоже не у всех одинаковые… От трети до половины всех рожденных детей обладает повышенной чувствительностью. Такие дети все время плачут, страдают или беспричинно радуются, не могут успокоиться. Поэтому есть традиция, что ребенку находят нэли.
— И как выбирают, какую именно нэли?
— Если ребенок более замкнутый, внимательный, скорее наблюдатель по натуре, его внимание обращают на птиц ламакар. Если, наоборот, очень общительный, постоянно эмоционирует, бегает и лезет везде — на зверей гараев. Еще бывают ящерицы гремма и звери тмеры, они поменьше, чем эти. В общем, это зависит от страны, континента… От многих факторов. На Триоке, слава подвижникам, немало видов животных с повышенными ментальными способностями. Ламакары и гараи считаются самыми разумными из них, но любители других видов могут не согласиться… — она пожала плечами.
— Совсем как фанаты собак и кошек на Земле, — усмехнулся Тим.
— Кошки… — мечтательно протянула Таня. — Шаттен в вашем посольстве удивительно милый зверь! Непроходимо глупый — но милый. Я бы хотела пообщаться с другими кошками. Я видела картинки. Они ведь бывают разных пород?
— И ты туда же… — пробормотал Тим. А вслух сказал: — Если когда-нибудь посетишь Землю, я свожу тебя в кошачье кафе. Там с котами можно общаться сколько угодно.
— Я думала, кошки недостаточно разумны, чтобы сидеть в кафе, — удивилась Таня.
— Да, это просто так называется. Нет, смотри, как он радуется!
Джек действительно радовался, можно сказать, взахлеб. Он носился туда-сюда по полю, чуть не кувыркаясь в прыжках, в шутку грызся с новыми друзьями, ловил их за куцые хвосты и позволял ловить за свой — словом, вел себя, как щенок.
— Как ты поняла, что ему нужно? — спросил Тим в удивлении. — Я уже сколько лет с ним, и то даже близко не подошел!
— Задачка для ксеносоциолога совсем простая. Ваши собаки удивительно близки к разумным видам в некотором отношении. Я понимаю, что у вас с ним псевдо-симбиотеческая связь, но это не значит, что ему не нужно общество себе подобных. А больше того ему нужно общество тех, кто способен полноценно общаться с ним телепатически.
— Я понятия не имел… — начал Тим, ощущая серьезную вину.
Но Таня положила свою маленькую ручку-лапку поверх его ладони и серьезно сказала:
— Знаешь, учитывая, какой ужас творится с тобой, я ничуть не удивлена, что ты не догадался.
И вот странное дело: Тим много раз оказывался в ситуациях, когда в пору было наложить в штаны, и держался достойно. А сейчас совершенно ничего ему не угрожало, но от мягких, сочувственных слов Тани у него мороз пробежал по позвоночнику, и захотелось вырвать у нее руку, убежать, куда глаза глядят.
— Это ведь не только Джеку плохо, — сказала Таня. — Тебе тоже очень, очень плохо. И ты это транслируешь на него. А он на тебя обратно. И если не разорвать этот порочный круг, вы не справитесь.
— Я уже выздоровел, — сказал Тим, ощущая холод.
— Да, но… я заметила, что ты избегаешь меня, — сказала Таня. — Не то чтобы не доверяешь, но тебе словно бы труднее со мной. Это ведь так?
— Это пройдет, — довольно резко сказал Тим. — Слушай, ты не при чем. Мне просто нужно прийти в себя немного.