Возраст не помеха
Шрифт:
– Надо саперов вести по-тихому, – заключил я, вспоминая, как обстояло дело в моем времени, ну, или откуда я там провалился сюда. – Подорвать ночью стену, немцев там мало.
– Да не пройти, не слышишь, что ли?!
– С дымом надо. Затянули всю площадь и вперед. Понятно, что сложно и опасно, а больше никак. Фрицы, естественно, стерегут все подходы и не дадут подойти, стреляй да стреляй, да еще, скорее всего, у них есть связь и наблюдатели на той стороне площади.
– Снайперы бьют, – вдруг вставил слово в наш диалог снайпер, – парни потеряли троих вчера именно от снайперов.
– Эти могут, тем более тут такое раздолье с маскировкой, можно по два дня лежать не вставая, – кивнул я, но скорее себе, ибо не разглядишь тут ничего. – Наверняка еще и минометы на связи всегда.
Мы были близко, но не пытаемся подойти, сто процентов услышат или увидят. Пока нас закрывают кучи битого кирпича и разного хлама, но если пройдем еще несколько десятков метров, то окажемся как на ладони. Вот же залезли, ни туда, ни сюда.
– Парни, возвращайтесь, я один рвану, мне еще испачкаться предстоит, а то чистый больно, – снял я кепку, что была на голове.
– У нас приказ доставить тебя в расположение двести семьдесят второго полка НКВД…
– Командир, ты в своем уме, послушай мальчишку, – перешел я на ты. Да, подрываю я его авторитет сейчас знатно, как бы в глаз не получить, надо смягчить. – Поговорку знаете? Устами младенца глаголет истина! Ты же знаешь, нам тут несколько кварталов пройти нужно, как ты собираешься это сделать? Вернешься, скажешь, что возле расположения полка я исчез. Пусть связываются с кем-нибудь из полка и ждут меня.
– Как это исчез? – охренел командир отряда.
– Да вот так, – бросил я и вытянул руку, указывая за спины ребят, добавил: – Немцы!
Бойцы обернулись просто мгновенно, а я, упав на землю, перекатом ушел в сторону, за прикрытие какого-то деревянного настила, частично сгоревшего и обугленного. Теперь парни меня не видят, хотя вроде как пытаются звать, шепотом. Ну ухари!
Ползком, от кучи к куче, благо их тут было великое множество, я пересек площадь. Немцев тут не было, да и наших тоже. Несколько разбитых в хлам домов, горы битого кирпича и шлака, доски, даже сгоревшие деревья, но никого живого. Идти далеко, правильно сказал командир, несколько кварталов. А главное, я не знаю точно, где сейчас тот полк, что мне нужен. Мне объяснили в штабе, что энкавэдэшников специально усиливают, наращивая группировку в расчете на меня, то есть на мою будущую работу, так что нужно стараться попасть к ним как можно скорее.
– Стой, кто идет?! – услышал я и охренел. Часовой? Он бы еще крикнул на весь Сталинград! Ясно, что где-то здесь наверняка КП какого-нибудь батальона или полка, частей-то в городе много, но все разрозненны, но окликать, привлекая внимание? Тут же все вперемешку и наши, и немцы, с головой-то дружить надо? Или нет?
– Тише ты, служака, немца привлечешь! – ответил я из темноты и тут же нырнул в пролом в ближайшей стене. Хватит ума, ведь еще и пальнут вдогонку, блин, как-то я не заметил этого часового. Что тут у нас такое вообще? А, вроде театр высится, понятно, КП одного из батальонов тут, кажется. Вроде как у них тут еще и медсанбат. Если все мои планы рухнут, скоро все здешние обитатели погибнут, последних добьют в здании театра. Это, кстати, хреново, что до театра добрел, значит, едва не промахнулся. Я рассчитывал выйти севернее и топать там, где точно должны быть наши войска, а теперь сложно будет, тут и на немца нарваться как два пальца об асфальт. Пока не попаду в полк НКВД, куда меня и вели мои надзиратели, к немцам мне пока нельзя.
Стрельбы все же не последовало, пронесло. Я двигался осторожно, постоянно прислушиваясь, хотя грохот боя становился все громче, где-то уже близко, чуть-чуть осталось.
«О, а вот и Коммунистическая, если энка-вэдэшников никуда не перебросили, исходя уже из моей информации, то где-то рядом я их и найду!» – мысленно разговаривая с самим собой, я попытался найти проход через дом, отыскивая проломы.
В этот раз не повезло, ни спуска в подвал, ни проломов не обнаружил и пришлось вновь вылезать на улицу, а там стреляют. Впереди справа виднелся парк, точнее, городской сквер, если называть так, как на карте указано. Отжатые от Царицы наши войска закрепились тут, но скоро… Нет, нельзя так думать, я должен изменить это, не зря же меня сюда закинуло?
– Эй, товарищ красноармеец! – по-простому начал я, а что, я ребенок, мне можно. – Тихо-тихо, свои. Да убери ты свою винтовку, дурак, что ли, в меня тыкать этой дурой! – Блин, окликнул на свою голову этого ухаря.
Найдя в сквере позиции и осмотрев их со стороны, направился к виднеющимся ячейкам. Пока еще темно, лишь тусклый и противный свет немецких «люстр» в небе, которые, освещая этот пустырь, создают уродливые тени. Вот в тени каких-то обломков я и подобрался к крайней ячейке, окликнув бойца. Тот еле сидел, уставший и, скорее всего, голодный, он был так измучен, что я старался не напугать его. Но вышло наоборот. Худощавый парень, едва ли двадцати лет, вскинулся так, что я отпрянул. Наставив на меня винтовку, едва не уперев мне ее в лоб, он начал хватать воздух ртом, пытаясь закричать. Блин, ведь специально зашел с тыла, чтобы за фрица не приняли, а один черт…
– Стой! – парень наконец-то вспомнил, как разговаривать.
– Да и так стою, – вновь пошутил я, пытаясь разрядить обстановку. – Мне нужен батальонный комиссар Рыков, где его найти?
– Руки вверх! – Вот я попал-то, надо же было выбрать именно эту ячейку.
– Ты слепой? Я и так стою, и руки у меня наверху, ты вообще меня слышал? Мне нужен батальонный комиссар…
– Ребята, сюда, я немца поймал! Наверное, диверсант!
Я даже глаза закрыл. Сейчас еще какой-нибудь пулеметчик жахнет очередью, и баста.
– Дай хоть на землю сесть, сейчас фрицы заметят, будет нам тогда грустно, – быстро проговорил я. – Я не опасен, без оружия, если еще не рассмотрел, то я мальчишка, мне двенадцать лет.
– Зайченко, ты чего орешь, очумел, что ли? – рядом раздался чей-то голос. Говоривший был более вменяем, так как не орал, а говорил почти шепотом.
– Товарищ сержант, я диверсанта поймал!
– Кого? – обладатель вменяемого голоса крякнул от удивления и, наконец, показался. Приполз он из общей траншеи, видел я ее, неглубокая змейка тянется, пересекая парк.
– Товарищ сержант, разрешите обратиться? – не давая сержанту открыть рот, я продолжил быстрым шепотом: – Мне нужно к товарищу батальонному комиссару Рыкову, помогите найти.
А то ваш боец тут мне чуть винтовкой лоб не пробил.
– Зайченко, это твой диверсант?
– Да, товарищ сержант, как есть вражина! – и пресловутый Зайченко угрожающе потряс винтовкой.
– Я тут только пацана вижу, с чего ты взял, что он – немец? – сержант тоже не собирался торопиться, а методично разводил рядового.