Возрождение из пепла
Шрифт:
Глава 54
Темная память
Когда он впервые понял, что Лешка опасен?
Когда это понял темный?
Очень давно. И не сразу.
Он проснулся посреди кошмара. На этот раз видение не ускользнуло так быстро, он даже попробовал удержать его, всмотреться, понять, вспомнить, наконец, но его отвлекли. Тихий стон откуда-то с пола.
Он быстро поднимается на локте, держа наготове папино заклинание
Лешка. Скорчился, прижимая руки к животу, и глаза зажмурены.
– Лешка, ты что? Что случилось?
Дим помогает ему встать (правая рука почему-то ноет). И хочется позвать маму, но что-то мешает. Может, то, что сам Лешка просит ее не тревожить? А может, то, как он смотрит. И у сердца непрошено шевелится какой-то холодок, тот, который появился после возвращения домой. Что с братом?
– Леш, что?
А тот только смотрит. Так, словно у Димки на лбу мох или паук ядовитый. Дим невольно тянется рукой – убрать, стереть.
– Лешка?
– Все… все нормально, – с запинкой выговаривает братик и снова прижимает ладошку к животу. – Все, уже проходит. Все нормально, Дим.
– Какого черта нормально? Это…
– Все нормально. Просто кошмар.
Димка еще полминутки смотрит, как младший укладывается на кровать и закрывается одеялом так, что только макушка торчит.
Просто кошмар? Как можно так удариться во сне? Странно как-то. Ну ладно. Морщась (рука-то болит), Димка тянет к себе пушистое одеяло и замирает: у него болит рука, а у Лешки… Это что ж за кошмар такой?
Чей? И почему Лешка так смотрел?
Опасно…
– Здравствуй, Вадим Соловьев. Меня зовут Айвен, Иван по-твоему. Я твой новый… скажем так, старший друг.
Высокий мужчина в обычной белой рубашке (все Стражи носят белый, если они в Своде, а не среди людей) старался быть приветливым, но Дим мгновенно замкнулся. За этот год внимание Стражей его достало!
Вызовы прямо с уроков (а ребята каждый раз шепчутся, пока он собирает портфель, и смотрят – кто-то с жалостью, а кто-то как на урода), потом чужие пальцы на локте… Они же знают, как он не любит эти телепорты под присмотром, не любит чужие руки, а все равно посылают.
А потом опять тесты. Бесконечные вопросы. «Око света», от которого ломит глаза и путаются мысли. Чужие руки на лбу. И все чаще больно. Что они хотят, ну что им нужно еще, он же говорил, сколько раз говорил – не помнит он ничего! Не помнит!
Но время шло, и Стражи менялись один за другим, и он старался не злиться. Не получалось.
– Здравствуйте. А где Эвген?
– Присядь… Вот так. Вадим, твой прежний куратор сейчас занят. Так что пока с тобой побуду я. Надеюсь, мы подружимся.
«Подружимся»… Дим недоверчиво смотрит на Стража. Все так говорят. А потом, когда понимают, что с вопросами не получается, вызывают телепатов или отправляют на гипноз. Или еще похуже.
Когда же его уже оставят в покое?
«Подружимся»… Два часа спустя Дим дрожащими руками застегивает рубашку, даже не пытаясь стереть оставшиеся от «наложения рук» следы. Голова еще разламывается, пальцы еле попадают по застежкам. Дим смаргивает слезы. Закусывает губу. Не будет он здесь плакать, не будет. Но все-таки почему они никак не оставят его в покое?
Ненавижу!
– Дим… – Завидев его, младшенький тут же бросает книжку. – Димка, тебе плохо? Ложись, ложись. Позвать, чтоб помогли?
Помогли – это значит позвать Стража. Только у них есть лекарства, которые за минуту залечивают раны. И боль снимают. И детям Стражи помогают без споров, голова пройдет сразу. Только… Димка трогает языком припухшую губу. Только вот видеть сейчас еще кого-то в белой рубашке совсем не хочется.
– Не надо. Так полежу.
Он закрывает глаза, потому что от яркого света виски ломит еще сильней. Вот так… темно и хорошо…
А братишка не уходит, топчется рядом, а потом на бок невесомо опускается любимый лохматый плед. «Ой, Лешка, спасибо. Догадливый…» Маленькие руки тихонько расправляют плед, прикрывая спину и ноги. Тихий, нерешительный вздох. А потом край дивана прогибается под новой тяжестью, и маленькая ладошка осторожно касается лица.
– Эй! – Глаза распахиваются разом, и рассерженный Димка быстро отдергивает голову. – Ты что?! Дурак какой…
Алешка еле слышно шипит и трясет рукой, словно обжегся. Ну да, эмпат же. И куда лезет?!
– Ну говорил же! – От злости у Димки пропадают все слова. – Говорил же – не трогай меня, когда со мной такое!
– Я чуть-чуть. – Младший опускает голову, но в голосе ни капельки виноватости. – Немножко…
Вот голова упрямая.
– «Немножко», – передразнивает Димка (а голова правда прояснилась… чуточку, самую капельку). – Самому же плохо будет!
– Ну и пусть. – Лешка независимо пожимает плечами. – На двоих-то немного.
– Балда.
Но спорить нет сил, и Дим кое-как пристраивает гудящую голову на подушку.
– Но, Дим…
– Брысь отсюда.
Уже на самой грани сна, когда перед закрытыми глазами закружились золотистые облака и неясные цветные картинки, Дим снова ощутил касание. Осторожное… Но отругать упрямого младшего не успел. Заснул.
Проснулся поздно вечером. В доме было тихо, даже компьютер не ворчал. Алешка спал, а рядом с его постелью… Дим прищурился. На крохотном столике у изголовья стоял стакан сока и валялся блистер с таблетками от головной боли.
Вот же…