Возрождённая любовь
Шрифт:
– Ну, я, пожалуй, пойду к Хенку, а то он будет меня искать.
Едва ли это было так, но зато дало ей возможность сохранить свою независимость, хотя и очень ненадолго, так как ван Вийкелен сказал:
– Вы выглядите просто очаровательно, и платье вам к лицу.
– Он улыбнулся, и Абигайль вновь почувствовала себя униженной.
Когда они возвращались в зал, она сказала срывающимся голосом:
– Вы могли и не говорить этого - я бы согласилась помочь больнице без всяких.., без всяких ваших маневров.
Только теперь она догадалась, что все это было хитрым маневром с его стороны: и приглашение
– А вот и Хенк. Увидимся позже.
С деланной веселостью улыбнулась и затерялась в нарядной толпе. Ван Вийкелен попытался что-то возразить, но она сделала вид, что не заметила этого.
Весь вечер она танцевала, один раз даже с профессором, и при этом оживленно болтала, не замолкая ни на минуту, чтобы у него не было возможности вставить хоть слово, за исключением "да" и "нет". Один раз он все же сумел вклиниться в поток ее речи:
– Я бы хотел объясниться... Она прервала его:
– Ой, пожалуйста, не будем говорить о делах - здесь так весело!
Она говорила резким неестественным голосом, не поднимая на него глаз и уткнувшись взглядом в его сорочку: она боялась еще одного неискреннего комплимента и того, что он снова может заговорить о работе. Ни того, ни другого она бы сейчас не вынесла.
Она немного поговорила с профессором де Витом, важно восседавшим в окружении друзей и почитателей и с удовольствием наблюдавшим за царившим вокруг него весельем. Он радостно улыбнулся Абигайль и заставил ее присесть рядом с ним.
– Вы выглядите просто восхитительно, моя дорогая, - сказал он ей с восторгом.
– Вы очень красивая девушка, а какое у вас платье! Розовый цвет вам очень идет.
Он говорил так искренне!
– Вы танцевали с Домиником?
– спросил де Вит. И она ответила "да", и потом они поговорили о том, что вечер удался, и о том, как себя чувствует профессор. Они разговаривали о пустяках, пока к профессору не подошли солидные джентльмены в очках и не выразили желание пообщаться со своим старым другом, но, заметив при этом, они ни в коем случае не хотят, чтобы молодая леди лишила их своего общества. Абигайль безошибочно поняла это как мягкий намек на то, что ей не мешало бы удалиться. Что она и сделала, покинув их вместе с их скучными разговорами о книге профессора де Вита, которую они принялись обсуждать, забыв, где находятся. Последний танец она танцевала с Хенком, который вдруг сказал:
– Профессор ван Вийкелен сказал, что через пару дней мы с вами снова встретимся. Он ведет больных в разных отделениях, но к детскому особенно неравнодушен. Какой добрый человек наш профессор, хотя, посмотрев на него, в это трудно поверить: уж очень он остер на язык, а говорит таким тоном, что мурашки бегут по коже.
– Он внимательно посмотрел на нее и добавил:
– Но он прекрасный человек. Я бы не хотел работать с кем-то другим.
Абигайль понимающе кивнула:
– Не сомневаюсь. Я уже заметила, что он незлой. Однако, когда вечер закончился и они с профессором встретились снова, особой доброты на его лице она не заметила. Абигайль все еще была возбуждена, лицо ее сияло от радости, доставленной чудесными
– Все было просто замечательно. Спасибо, что вы меня пригласили.
– Вы благодарите меня, хотя и считаете, что с моей стороны это был, как вы это назвали, маневр? Вы очень великодушны, мисс Трент.
Они молча сели в машину, и он повез ее по сонным улицам города на Бегийнхоф. По дороге никто не проронил ни слова. Машина остановилась, и они все так же молча направились к дому через площадь, освещенную тусклым светом фонарей. Вдруг профессор остановился:
– Я хотел объясниться с вами на вечере, но не мог вставить и слова в вашу беспрерывную болтовню. Поэтому я сделаю это сейчас, несмотря на риск подхватить простуду, но в силу того, что сегодняшний холод, без всякого сомнения, удержит вас от того, чтобы перебивать меня или дерзить, я считаю, что риск того стоит.
Абигайль, закутанная в соболя, смотрела на него с открытым ртом. За последние недели она привыкла к его витиеватой манере изъясняться и, конечно, не ожидала от него ничего другого, но ей не понравились его слова насчет беспрерывной болтовни, хотя она не могла не признать, что все сказанное сущая правда.
– Да, сэр?
– Абигайль выжидательно посмотрела на него.
– Перестаньте называть меня "сэр", - раздраженно сказал ван Вийкелен.
– Не обязательно напоминать мне о моем возрасте каждый раз, когда вы открываете рот.
Может, потому, что на площади было довольно темно и лицо его было в тени, Абигайль решилась и весьма откровенно сказала:
– Не говорите глупостей! Вы слишком комплексуете по поводу своего возраста: вы в самом расцвете сил, вы красивы, и вы не можете не знать, что женщины обожают мужчин старше себя.
– Она замолчала, испугавшись своих слов, и поспешила исправить свою оплошность, добавив:
– То есть большинство женщин.
– Подхалимничаете?
– спросил он ее подозрительно спокойным голосом.
– Я подхалимничаю?!
– Она задохнулась от ярости.
– Зачем мне подхалимничать? Вы, вы...
– Злость ее прошла так же неожиданно, как и появилась.
– Я хотела помочь вам, - печально сказала она, - но теперь я вижу, что только все испортила.
Она сделала несколько шагов в направлении дома миссис Маклин.
– Я лучше попрощаюсь с вами и пойду.
– Нет, вы не попрощаетесь, пока я этого не захочу. Вы очень ошиблись по поводу сегодняшнего бала. Никаких.., э.., маневров не было, я никогда бы не унизился до этого. И говорил вам только то, что думаю: вы в самом деле восхитительны в этом розовом платье, оно вам очень идет, и вы очаровательны. Вы очаровательны в любом наряде.
Абигайль не могла разглядеть выражение его лица, да это было и не нужно. Его глубокий голос звучал так искренне. Ей захотелось обнять его, крепко прижаться к нему, но вместо этого голосом, лишенным всякого выражения, она сказала:
– Спасибо, профессор. Я рада, что ошиблась. Они подошли к дому, он взял у нее ключ и сам открыл дверь, а затем, держа ключ в руке, внимательно посмотрел на нее.
– Спасибо за вечер, - сказал он, и голос его не был холодным или суровым, он был нежным.
– Я ведь уже говорил вам, что вы почти вернули мне веру в женщин. Более того, вы вернули мне веру в человека.