«Возвращается ветер на круги свои…». Стихотворения и поэмы

Туроверов Николай Николаевич

Бунт

Качаясь на плотах, висели казаки, Спускаясь вниз по Дону караваном Судов, еще не виданных в степи. Река несла их бережно. В пустыне Все было тихо. За Пяти-избянской Плоты пошли быстрее. По низовью Встречали их достойно казаки Церковным звоном. На юртах Черкасска, У берегов стоял большой майдан, На все майданы непохожий. Молча Все разом опустились на колени: Земной поклон плывущим казакам. 1954

Кукан

Разрозовевшийся восток, Заветный

час подходит ближе, Заволновался поплавок, Который был так неподвижен. Любить легко, но надо знать - Всему есть опыт и наука; Нельзя лещенка подсекать, Когда клюет большая щука. Непрекращающийся клев Надежд веселых не обманет. О, как велик уже улов, У ног плывущий на кукане! Неспешно пролетает день, Похожий на большую птицу, И вечер - розовый плетень - Зовет к покою прислониться, Колышет медленную зыбь, Кукан баюкает на зыби… Я выпущу на волю рыб, Верну свободу каждой рыбе. Но мой порыв пойдет ли впрок, Напомнит им о смерти либо? Не поведет ли поплавок Уже наказанная рыба? Вот так, побывшие в плену Не сразу доверяют воле, И пережившие войну Опять твердят о ратном поле. 1954

Вертеп

В самой темной, снежной, непробудной, Бесконечно затянувшейся ночи Вдруг почувствовать торжественно и чудно Глазу недоступные лучи. Вдруг увидеть голубые дверцы В тот вертеп, где расступилась тьма, И твое младенческое сердце, Двухтысячелетняя зима. 1955

Кузнечик

Все мы с детства знаем: к Рождеству Все на свете и чудесней, и добрее. Снег, упавший на опавшую листву, Под листвой кузнечика согреет. И на елках, зеленеющих вокруг, Разноцветные зажгутся свечи. Рождество, мой музыкальный друг. Рождество, мой дорогой кузнечик. И скрипач весною с торжеством Воскресение прославит в песне. Все мы с детства знаем: Рождеством Все необычайней и чудесней. 1955

«Веял ветер. Осыпался колос…»

Веял ветер. Осыпался колос. Среди звезд плыла на юг комета. Был твой нежный, потаенный голос Голосом с другого света. Перечислены давно все звезды, Наливаются и осыпаются колосья; Но как редко сквозь привычный воздух Ветер музыку нездешнюю доносит. 1956

«О главном, непокорном - о стихах…»

О главном, непокорном - о стихах, О ненаглядном - о природе, Вновь расцветающих цветах, О драгоценном - о свободе Ты говорил. Сибирских лагерей Вотще осталось угнетенье. Христос Воскрес! И все нежней Ты веришь в праздник воскресенья. 1956

«По крутогорью бродят овцы…»

По крутогорью бродят овцы, Ища промерзлую траву. Туманный день. Не греет солнце. Палю костер и пса зову. Иди, мой пес, сюда погреться. Смотри, какая благодать! Вот так бы сердцу разгореться И никогда не остывать. 1957

«Мы глохнем к старости и ощущаем хуже…»

Мы глохнем к старости и ощущаем хуже Весь этот мир и всех его людей, Смеемся невпопад и невпопад мы тужим, В плену своих навязчивых идей, Которым грош цена. Скудеющие души. Воспоминания опять ведут туда, Где отчий дом,

наверное, разрушен, И мы уже забыты навсегда. Воспоминания… Но вот, В пролет разрушенного дома Вдруг засияет небосвод Так неожиданно знакомо, С такой степною простотой, Что ничего уже не надо, Ни мертвых, ни живых, ни сада, Где мы увиделись с тобой. 1957

«Я хочу устать…»

Я хочу устать. Чтобы спать и спать. Но опять во сне Ты идешь ко мне И лежишь со мной До утра живой. Не прощанье, только до свиданья, Никакой нет тайны гробовой, Только потаенное свиданье, Все, что хочешь, только не покой. 1957

«Есть что-то оскорбительное в том…»

Есть что-то оскорбительное в том, Что этот наглый и беспутный ветер Ломает розы и летит потом Для новых буйств на беззащитном свете. 1957

«Он был пришельцем из другого света…»

Он был пришельцем из другого света, Стихами одержимый караим, И ангел был особенного цвета, Как ночью озаренный дым. Тифозный бред. Теплушка. Человечий Призыв о нежности в семнадцатом году. Снега, снега. И ангельские речи В сорокоградусном бреду. 1957

«Не влюбленность, а любовь и жалость…»

Не влюбленность, а любовь и жалость, Не весна, а осень впереди: Очень кратковременная старость, С очень краткой жизнью позади. Только жить, как верится и снится, Только не считать года, И в Париже, где чудесные больницы, Не лечиться никогда. 1957

«У тебя свои заботы…»

У тебя свои заботы. У меня свои забавы. Расходиться? Что ты, что ты: Оба мы с тобой неправы. И не может одинаков Жребий быть у нас с тобою - У меня молчит собака, У тебя собака воет. Значит, так и надо. Что же Огорчаться по-пустому, Каждый пусть живет, как может, А никак не по-другому. 1957

В лесу

Я гадал в лесу: когда же, Наконец, меня уважишь И приедешь к старику? Но болтунья и пустушка, В этот странный день кукушка Онемела на суку. Дивные бывают вещи. Обратился к птице вещей, Чтоб узнать, на сколько дней К новой хижине моей Ты приедешь. «Никогда!» - Каркнул ворон. «Навсегда!» - Отвечал я ворону, Отвернувшись в сторону. 1958

«Милый мальчик с грустными глазами…»

Милый мальчик с грустными глазами, Милый пальчик ангельской руки; Никого знакомых между нами Нет, напоминающих таких. И хмельней вина моя отрада - Знать и негодуя, и любя, Что, когда мне жить не станет надо, Жизнь едва начнется для тебя. 1958

«Нельзя все время пировать…»

Нельзя все время пировать, Нельзя все время ликовать И знать, что только жду я Вина и поцелуя. Нельзя! Но, может быть, потом, За незамеченным трудом Свою увижу тень я - Ненужные сомненья. 1959