«Возвращается ветер на круги свои…». Стихотворения и поэмы

Туроверов Николай Николаевич

«Я видел сон. Мне снилась ты…»

И возложил поэт

на плечи епанчу.

А Тютчев положил

свой коврик на колени.

Я видел сон. Мне снилась ты Уже в когтях у сатаны; Но легкий ангел прилетел, И спас тебя, и улетел. И ты опять идешь в стихи, Как в некий сад. За все грехи Ты отвечаешь смело. Дай Бог, чтоб уцелела! 1963

«Был снежный лог. Потом зеленый лог…»

Был снежный лог. Потом зеленый лог. Опять весна. Медведице не спится. Медведя

нет. А он бы ей помог Сберечь детей, оборониться. А вот и смерть. Она взвела курки Охотнику. Но он, к сосне прижатый, Увидел обнаженные клыки Медведицы, с которой медвежата. Был некий миг. Потом - внезапный гром: Нежданных ангелов заслуга. Бежала смерть. Медведица потом, На поиск опоздавшего супруга. И гаркнул ворон громогласно: кра! И зайцы изумленные присели. И лес шумел веселое ура Несостоявшейся дуэли. 1963

«У отцов свои преданья…»

У отцов свои преданья, У отцов свои грехи: Недостроенные зданья, Непрочтенные стихи. И ни в чем уже не каясь, Лоб крестя иль не крестя, Подрастает, озираясь, Эмигрантское дитя. 1963

Элизиум

1

«Мы дети верные войны…»

Элизиум - загробное воздаяние.

Пиндар (522-448 до Р.X.)

Русским старческим домам

Мы дети верные войны. Идут года, приходят войны, И обетованной страны Твоей, Элизиум, достойны, Не все уже и дым, и прах, От нас еще ложатся тени, Элизиум, в твоих садах Богоугодных заведений.

2

«Пора, мой старый друг, пора…»

Пора, мой старый друг, пора, Зажились мы с тобою оба, И пожилые юнкера Стоят навытяжку у гроба. Им также надо отдохнуть, Нельзя терзать людей без меры. Скажи из гроба: в добрый путь, Законченные офицеры. 1963

Доброта

Мне приснилась доброта: В темном доме у моста, В неизвестном городке На безыменной реке, Засияли окна. В эти окна я смотрел, Ничего не разглядел. Чувствовал я только теплоту, Чувствовал я только доброту. Вот и все. Уже потом Я вошел в старинный дом, Где стояла очередь: За едой стояли бедняки, За углем стояли старики. И на непонятном языке Обратился к этой бедноте, По записке читая слова, Сам мэр - городской голова. 1964

«Декабрьский вечер мглистый…»

Декабрьский вечер мглистый, Переходящий в ночь. Декабрь и декабристы. Кто сможет вам помочь? Ах, барские затеи Невнятны для солдат. Замерзшие кареи Без выстрела стоят. Потом найдутся люди, В столетии потом. Сейчас - картечь орудий, В упор

картечный гром. И побегут солдаты Скорей, чем на войне. Царя мерцают латы В столичной синеве. 1964

Стихи о Бретани

1

«Приморские деревни…»

Kerhamb br'eder ag mar don

L'esamb er jibl hag er goumon.

Приморские деревни Над камнем и водой. И веет ветер древний, А с виду молодой. Очаг. Мерцает пламень. Застывшие года. И допотопный пламень, И вечная вода.

2

«Повстречало нас немного чаек…»

Повстречало нас немного чаек И о чем-то гневно голосили Голосами обездоленных хозяек, У которых всю посуду перебили. Это голос независимой Бретани, Трехстолетняя нестершаяся память. Порт в дыму. Уходят англичане. Над пожарищем простреленное знамя.

3

«Сижу в таверне "Золотого льва"…»

Сижу в таверне «Золотого льва» На самом берегу у океана. Здесь проходила королева Анна, И внятны мне ее слова, Исполненные нежности, печали, Разлуки с этим краем. И в порту Вдруг распустилась парусами лодка. Но лодки нет. Есть дымчатая водка. Хмель в голове. Огонь во рту.

4

«Здесь песни заунывные, глухие…»

Здесь песни заунывные, глухие, Здесь вечный траур - черный цвет, Здесь только Анны и Марии, Других имен у женщин нет. 1964

Эпизод

Не редкость выстрелы в горах: Разбой, охота, поединок. Ах, чье-то имя на устах! Дуэль. «Обычная картина. Убит был зря. Но смерть была легка, - Запишет кто-то в мемуарах. - Поручик Лермонтов Тенгинского полка, Служивший раньше в лейб-гусарах». 1964

Собака

Я - густопсовый пожилой кобель, Хозяин мой - охотник на покое. Вчера была ужасная метель, Творилось что-то страшное, такое, Когда не знаешь, где земля, где твердь, И - мы, собаки, это знаем, - Хозяйская стояла смерть В открытом поле за сараем. И я завыл, как никогда не выл. И бил меня хозяин, стервенея, Калмыцкой плетью из последних сил, Понять предупреждений не умея. Все говорят, что нет глупее нас, Борзых. Пожалуйста, не верьте. Никто не знает лучше нас Незваный час хозяйской смерти. 1965

Закат

Сияй, сияй, прощальный свет

Любви последней, зари вечерней.

Тютчев

Распустились розы на глазах, Я слышал шорох распусканья. Ну, что ты, милая в слезах, Еще не кончено свиданье. Приподнялся и упал закат На твои несдержанные слезы, На меня, лежащего, на сад, На нераспустившиеся розы. 1965