Возвращаясь к жизни? Том 3
Шрифт:
Глава 2. Путник. Часть 1
Поселок Тутуран, околица, Тём.
Вышел я из Тутурана, не оглядываясь. Эта община отвергла меня, но мне не было больно, мне было пусто. Я шел как блуждающий в ночи путник прошедший мимо костра. Костер полыхнул веселым пламенем меж сосен и затерялся. Так и поселок этот моргнул в моей жизни и исчез.
Наверно, я немного обижался на этих людей, но не было особого смысла настаивать, чтоб остаться в Тутуране. Нет, так нет, мой путь – мой дом.
Стрика напоследок принес мне пятьдесят
Выйдя к торжищу, я переночевал там и отправился на восток, как отец святой мне советовал. Поговорив с людьми, я узнал, что идет туда дорога торная. Караванщики по ней приходят, но того кто ходил по ней более чем на три дни пути я не встретил.
Так и шел я, дорогу меряя. Шел налегке, не нес еды много. Был у меня лук, как дичь видел – охотился. Весь мой основной скарб был бабкой Ведой даденный – мешочков десять с разными травами лечебными. Лук со стрелами, меч обретенный от забруд, ножей пара, да пара кошелей с деньгами.
Отдельно скажу о мече. Меч тот был удивительным. Когда ушли мужики, оставив меня одного на побоище, стал я собирать тела убитых и то, что пригодится в будущем. Среди прочего поднял я меч, будто в сказке деланный, острый и как зеркало полированный. Взял я его рассматривать, а он покрылся голубым пламенем и меняться стал. Превратился он в нож большой. Лезвие сузилось до трех пальцев, и потерял он заточку с края вогнутого, край другой острый и тонкий остался. Гарда из поперечины стала круглой и рукоять вытянулась. Посмотрел я на ножны, что в другой руке держал, под стать мечу они изменились также. Вязь, на письмена похожая, проявилась на лезвии, пламя последний раз пыхнуло и погасло, как и не было его. Страшно мне было с ним, был он явно волшебным, но не смог я его оставить. Вот такой меч был у меня.
Шел я шел, дорогу меряя, нигде больше ночи не задерживаясь. Решил дойти до горного озера, что напророчил мне святой отец в Тутуране. Дорога была торная, приставали ко мне хлебопашцы прохожие, видя во мне человека с оружием знакомого, да не с забрудами дружного. Еще как ночевал я на торжище и выспрашивал про дорогу восточную, подошло ко мне два мужика и попросили не гнать их, а взять их в попутчики. Пусть идут коли надобно, им сказал я без гонору. Так и шел я от одного двора постоялого ко двору другому дальнему. Весть впереди меня бежала, что идет воин хлебопашцем не брезгует. Подвозили меня и телегами, что в пути мне встречалися. Видно те забруды, что от поселка нашего разбежалися весть обо мне кинули, что иду я по шляху торному на восток вьющемуся. И забруды те, что встречали нас, к кошелям не приглядывались, тех людей, что за мною шли.
Уж и счет дней потерял я, сколько шел я по шляху торному. Наконец пришел я к месту подгорному, где торный шлях на юг заворачивал. На восток же шла тропа узкая. Уж совсем стало холодно, к тому времени, прикупил я у путников одежду теплую, шерстью подбитую. Мужики меня отговаривали, все просили пойти с ними далее. Но сказал я им по-честному, что святой отец пожелал на прощание, чтоб я шел на восток к озеру-морю горному. Показал я им ладанку, к месту она пригодилася.
Шел я вверх по тропе заковыристой. Благо шест взял в дорогу горную. Так и шел я медленно, та тропа поднималась крутенько.
Проснувшись, очередной раз я увидел, что выпал снег. Ночью в покров я с головой укутался, и не особо было мне холодно. Шел я теперь по снегу. Сначала снег был мокрый и скользкий, а ближе к перевалу он стал жестким и сухим. Но я все шел и шел, не взирая на холод. На двадцатый день пути по горам я вышел к огромному озеру. Было оно уже покрыто льдом.
Постоял я на берегу, не понимая, зачем я пришел сюда. Место пустынное жуткое, даже зверя дикого я давно не видывал. Постоял, делать нечего, и пошел на восток дальше.
После полудня пошел сильный снег с ветром и совсем мне тоскливо стало. Я шел по берегу этого моря-озера. Не понимал, зачем и куда я иду, подворачивая ноги прибрежными торосами и проваливаясь в снег глубоко. Ветер сек мне лицо жестко ледяным снегом и радостно пытался пробиться в любую щель в одежде моей поношенной. А я шел и думал «Интересно, сколько я выдержу пока упаду и замерзну, как камешек». Я хотел остановиться, но какая-то сила подталкивала меня в спину, заставляючи идти далее, и все далее.
Вдруг порыв ветра мощного сорвал целую шапку снега с обочины и метнул ее мне в лицо. Ослепленный и смерзшийся остановился я, повернулся по ветру, дабы оскрести лед, образовавшийся от снега, слез и соплей моих. Очистив глаза, я увидел перед собой бодренького старца. Он стоял спокойно и метель совершенно его не будоражила. Опирался он на посох с красною резьбой, на нем были одежды теплые мехом подбитые, а на голове была красная шапочка, как на голове судьи на торжище.
Мой дух затрепетал, и подумал я, что пришел час мой смертный, и за мной пришел судья спрашивать. Посмотрел на него я внимательнее, он стоял спокойно и ласково мне улыбался. Он был очень стар, его волосы были белее снега на них падающего, а лицо изрезано морщинами. Но глаза, меня поразили его глаза. Эго глаза были ясными, молодыми и озорными. Создавалось впечатление, что юноша взял и постарел на сто лет.
Мне стало интересно, как это я его не заметил, или шел он за мной, догоняючи.
– Уважаемый, прошу простить мою дерзость и невежество и представиться.
– Не стоит, – ответил старец, – я знаю, кто ты, а вот ты не знаешь, кто я. Зовут меня Иван Чай.
Я вежливо поклонился, высказывая уважение.
– Я явился тебе, так как видел, что дух твой в смятении. Ты потерял цель и путь. И я дам тебе не цель, но путь. Сбрось горести свои, а я постараюсь воспламенить твой дух, и он найдет свою цель. Не гоже, духу умирать раньше тела.
Рациональная часть меня, просто сошла с ума, я понял, что бред у меня от переохлаждения. Но в этот момент, когда я так подумал, Иван огрел меня по голове посохом. Приведя мои мысли в соответствие.
– Не отвлекайся на праздное. – Молвил он. – Задавай свои вопросы.
– Простите уважаемый, не мой ли бред беседа наша? Я последнее время долго один был оденешенек, может, двинулся умом от этого?
– Нет ничего плохого во встрече нашей и не бред это твой горячечный. Просто видишь ты мир, что бесплотен здесь.