Возвращение Богов
Шрифт:
— Хорошо, я понимаю вашу точку зрения, — сказал Уолдрон. — Мне не следовало ничего говорить. Я не хотел вас обидеть.
— Илна? Теноктрис неожиданно повернулась на стуле, чтобы встретиться взглядом с Илной. — Возможно, вам было бы полезно рассказать совету, как вы пришли к своему решению. Очевидно, что... Ее взгляд пронзил Уолдрона; он нахмурился еще сильнее. — ... есть большое непонимание в этом деле.
Илна пожала плечами. Обсуждение подобных вещей вызывало у нее дискомфорт, но дискомфорт был настолько обычной частью ее жизни, что она чувствовала себя глупой, жалуясь на это — даже самой себе.
— Я связала узор, — начала она
Она была зла, и это прозвучало в ее голосе, но она была зла на себя. У нее не было слов, чтобы объяснить образованным людям, что она имела в виду! — Потому что я не знаю. Поиски Хервира приведут меня в том направлении, которое кто-то или что-то, считает правильным для меня, и это все, что я знаю. Возможно, она нашла бы смерть на Блейзе. Но она научилась не ожидать ничего из того, чего могла бы захотеть.
— Я работаю определенным образом, — сказала Теноктрис, обращаясь ко всему совету. — С помощью заклинания я могла бы показать будущее. Некоторые из вас видели, как я это делаю, не так ли?
По комнате разнеслись кивки и ропот. Один из солдат, пожилой мужчина, облысевший до середины головы, сжал сжатые кулаки и пробормотал молитву.
— Но я не могу показать вам будущее, или самое лучшее будущее, — продолжила Теноктрис, — потому что не знаю, что все это значит. Эти результаты. Они зависят от выбора, который я делаю, когда выбираю слова силы, которые произношу. Кто-то вроде...
Внезапно остановившись, Теноктрис встала со стула и обошла его, направляясь к тому месту, где стояла Илна. Она положила руку на плечо Илны; ее прикосновение было легким, как у прыгающего птенчика. — Таких людей, как Илна, не существует, — сказала она. — Госпожа Илна, единственная из всех, кого я встречала или о ком слышала. Илна может определить наилучший курс для себя, что означает наилучший курс для человечества и для его блага. Я бы не стала оспаривать решение Илны, как не стала бы указывать Королю Карусу, как вести битву.
Гаррик усмехнулся, хотя Илна не была уверена, что это действительно смеется ее друг детства. — Хорошо, — сказал он. — Вопрос был решен, когда Илна высказала свое предпочтение, но теперь вы все знаете, почему это так. Совет окончен.
Послышалось шарканье ног и скрежет стульев по каменному полу; служители распахнули двойную дверь. Кэшел стоял, ожидая, пока утихнет суматоха, чтобы он мог подойти к Шарине, не сбивая людей с пути.
Илна стояла; ее пальцы выводили узор. Она подумала о выбранном ею пути, о том, как его разнообразные повороты привели к смерти Чалкуса и Мероты. Если это был правильный выбор, то к чему привели бы другие варианты? Пальцы Илны задвигались, и ее разум наполнился гневом на ту личность, которой она была.
***
Барай, Император Паломира и Всего Мира, стоял у входа в Храм Франки. Рядом с ним был Ниверс, верховный жрец, с тремя девушками из гарема, который Ниверс собрал со времени возвращения Богов. Самой младшей из них было не больше десяти, что встревожило Барая; но не так сильно, как сцена во внутреннем дворе, расположенном двадцатью семью хрустальными ступенями
Барай сделал еще глоток из своей фляжки. Когда он был молод, он мечтал о том, что когда-нибудь будет пить лучшие вина. Теперь у него был выбор из сотен вин, но наибольшее утешение он находил в тех, что выращивались на террасах в джунглях самого Паломира. Барай пил его неразбавленным; нигде в мире он не нашел вина крепче.
— Альба танальба талана! — Салмсон пел нараспев. Он начинал хрипеть; скоро Ниверсу придется занять место своего помощника. Но не сейчас, не совсем еще. Женщина внизу закричала, когда два человека-крысы заставили ее наклониться над алтарем спиной назад. Третья крыса ударила кинжалом с широким лезвием и булькающие крики смолкли. Другие люди-крысы привели следующую жертву, мужчину, слишком ошеломленного, чтобы сопротивляться.
Барай снова выпил. Фляжка опустела. Он отшвырнул ее и крикнул: — Иди! Слуга, ожидавший с кувшином у подножия лестницы, поднялся, волоча ноги, с полной флягой, на этот раз серебряной, а не бронзовой. Он найдет ту, которую Барай с отвращением отшвырнул, протрет ее, если потребуется, и снова наполнит для следующего использования.
Ступеньки были невысокими и с крутым уклоном, но слуга не потерял равновесия. Он был недавним пленником и лучше, чем кто-либо другой, знал, какая судьба уготована ему, если Ниверс потеряет к нему терпение. Человек на алтаре молчал, пока нож не вошел в него. Теперь он закричал: — Ак! Ак! а затем издал булькающий стон. Люди-крысы, державшие его, оттащили тело прочь, свалив его вместе с остальными в кучу перед Храмом Фаллина на правой стороне двора, во главе которого находился Храм Франки.
Крысы, обычные паразиты, которые из поколения в поколение наводняли руины Паломира, копошились над трупами, стуча зубами и пища, пожирая теплую плоть. Зловоние гниющей крови пропитало влажную полуденную жару. Барай привык к этому или почти привык.
— Неужели мы должны убивать вот так...? — начал он говорить. Затем повернулся, чтобы посмотреть на Ниверса, и увидел, что верховный жрец ласкает младшую девочку. Ее лицо изобразило восторг, но в полузакрытых глазах был ужас. Император резко вскинул голову. — Ниверс! — воскликнул он. — Это неправильно. Мы хотим, чтобы в Паломире было больше граждан. Город почти пуст, и вместо того, чтобы заселять его заново, мы превращаем его в бойню!
— У нас нет выбора, Барай, — ответил Ниверс хриплым голосом. — Вы же знаете, что у нас...
Девочка закричала. — Хили заберет тебя! — сказал Ниверс, замахиваясь на нее открытой ладонью. Девочка отпрянула назад и, всхлипывая, привалилась к дверному косяку. Удар священника прошел мимо; он потерял равновесие и упал бы с потрескавшихся хрустальных ступеней, если бы Барай не протянул руку, чтобы поддержать его. — У нас нет выбора, Барай, — снова пробормотал священник, стоя на коленях.
— Альба таналба талана! — пел Салмсон. Храм Хили был обращен к Храму Фаллина, стоящему, напротив, через двор. Из его открытой двери дул ветер с красным оттенком. При каждом слоге этот ветер переносил крысу в груду тел — раздувал ее, придавал форму и поднимал на задние лапы, увеличивая до размера человека. На мгновение каждый новоиспеченный человек-крыса издавал писк в замешательстве. Некоторые щелкали своими длинными резцами по тому, что было ближе всего, часто по собственным передним конечностям, а теперь и по рукам.