Возвращение домой
Шрифт:
В десятый раз за последние пять минут Пол похлопал себя по груди, где во внутреннем кармане пиджака лежал конверт. Да, этого недостаточно. Очень мало. Черт, чтобы добыть даже эти деньги, ему пришлось продать свой «роллекс». И как ни старался, он все равно получил только часть настоящей цены. Пол понимал: ему придется продать еще что-то такое, чего старик не хватится и не обнаружит. Во всяком случае, не сразу.
Постукивая пальцем по баранке, Пол огляделся. Он не любил ждать. Особенно в этой части города. Особенно в этот час. Район, в котором могут спокойно перерезать горло за десятицентовую монету.
Он то и дело поглядывал в зеркало заднего вида. Пустая автостоянка, освещенная желтоватым светом одинокой галогеновой лампы. В призрачном круге ее света клубился влажный воздух. Больше ничего.
Длинная черная машина плавно подкатила к парковке, сердце Пола громко застучало, из самой глубины его нутра медленно начала подниматься тошнота. Машина остановилась в нескольких ярдах от него. С переднего сиденья вылезли двое и огляделись. Оба огромные, могучие и страшные, как из гангстерских фильмов. Убедившись, что ничего настораживающего нет, один что-то сказал пассажиру на заднем сиденье. Через секунду задняя дверь машины открылась, и асфальта коснулись дорогие туфли Бруно.
Букмекер был смуглокожий человек с рябым лицом и глубоко посаженными черными глазами, поблескивавшими из-под выпирающего лба. Маленький, худенький, но какая-то ледяная холодность и молчаливость заставляли нервничать любого, оказавшегося рядом с ним. Он был похож на змею в человеческой коже.
Пол тяжело проглотил слюну и взялся за ручку дверцы.
Бруно попыхивал тонкой сигарой и улыбался.
— Мистер Кэтчем, я боялся, что вы не приедете.
— Я же сказал, что буду!
Пол ответил с бравадой, но в животе возникло ощущение, будто он только что наелся зеленых яблок.
— Ну, так вы привезли долг?
— Да, конечно… но… — Пол прокашлялся. — У меня… только часть.
Оба телохранителя сделали шаг в его сторону, когда он полез в карман за конвертом.
— Эй, спокойнее, спокойнее, это же только деньги, — заторопился Пол.
Букмекер взял конверт, посмотрел на него, потом на Пола. Вскинул одну бровь.
— Только часть?
— Да… Пока. Остальное я скоро верну. Даю слово.
— Гм… — Бруно вынул деньги из конверта и привычным движением пальца провел по обрезу пачки банкнот, быстро пересчитывая. Потом надолго замолчал, а Полу стало совсем нехорошо. — Ну что ж, мистер Кэтчем. Вообще-то я не привык получать деньги по частям, но я вижу, вы все-таки стараетесь, поэтому я даю вам еще один месяц.
Пол испытал огромное облегчение. Даже в голове просветлело.
— Спасибо, Бруно. Я очень это ценю, и ты не пожалеешь, я верну деньги. Клянусь.
Бруно улыбнулся.
— Да, я знаю, ты обязательно вернешь.
Он посмотрел на обоих телохранителей. И прежде чем Пол успел пошевелиться, огромные человекообразные обезьяны оказались по бокам Пола.
— Эй, эй, вы что!
Жуткий крик Пола разорвал ночь, когда в мгновение ока оба больших пальца были переломлены пополам.
От адской боли из глаз Пола посыпались искры. Красные сияющие точки пульсировали и дрожали прямо перед глазами.
Головорезы отпустили его, он упал на колени, прямо на асфальт. Воя от боли, сгорбился над сломанными пальцами, прижимая их к груди. Перед глазами появились начищенные до блеска носки туфель.
— Считай это дружеским предупреждением, — проговорил ровным голосом Бруно. — Это так, чтобы ты имел представление, как поступают с людьми, которые не платят денег Бруно Скаглиале.
Он сбросил сигарный пепел перед носом Пола, повернулся и пошел к машине в сопровождении телохранителей.
Пола трясло. Он раскачивался на коленях из стороны в сторону, вздыхал, хныкал, потом перегнулся пополам, и его вырвало.
Глава 24
Когда самолет компании стал снижаться, Сара посмотрела вниз, на извивы речек, на леса, зеленеющие вокруг хьюстонского аэропорта. Чуть рассеянно заметила, что зелень все еще сочная и пышная. Наверное, это дубы и сосны. Другие деревья, а также кустарники не выносят жгучего августовского солнца. Сара, прожившая многие годы на юге Калифорнии, не переставала удивляться техасской жаре.
— Эй, почему такое грустное лицо?
Сара повернулась и встретилась взглядом с Рурком. Сердце ее слегка дрогнуло. Он такой красивый, и, слава Богу, она его любит. Сара неуверенно улыбнулась.
— Нет, ничего. Просто немного грустно — медовый месяц закончился. *
Последние четыре дня были самыми замечательными в жизни Сары. Волшебные, яркие, а ночи — полные страсти, открытий, поразительные ночи. На эти четыре дня она отбросила в сторону абсолютно все, словно ничего и никого в мире больше не существовало, только они с Рурком. Все сомнения на его счет, гнев и злость на Эвелин, проблемы компании, необходимость принимать решения — все развеялось как дым.
Но пора уже вернуться к реальной жизни.
— Так он же не закончился.
Перегнувшись через ручки кресел, Рурк наклонился и нежно поцеловал ее, отчего сердце Сары застучало, а внутри возникло уже знакомое волнение, затем отодвинулся и хрипло прошептал:
— Это только начало. Я собираюсь растянуть его лет на пятьдесят, не меньше.
Первым чувством осторожной Сары было сомнение, желание запретить себе надеяться, но голос мужа звучал так искренне, а глаза проникали в самую душу… Похоже, он и впрямь говорил то, что думал.