Возвращение к звездам: фантастика и эвология
Шрифт:
Единственная разумная возможность — резко изменить характерные скорости принятия решений. Сначала на уровне элит, затем — на уровне масс. Перейти от неспешного индустриального существования к быстрой жизни в «быстром мире».
Данная статья посвящена техникам «быстрого мира» и их сравнению с современными форматами жизни.
1. Как происходит потеря темпа? (на примерах из новейшей истории России)
Производство книг как версия сырьевой индустрии
Начнем наш анализ со специфического сектора российской экономики — производства книг. В свое время (конец 1980-х годов) именно этот сектор первым выстроил у себя систему рыночных отношений — с частными производителями, колебаниями цен, сверхприбылями, борьбой
Прежде всего издательский рынок перешел в так называемую «олигопольную стадию», когда все доступное экономическое пространство разделено между несколькими (в данном случае тремя) крупными собственниками, заключившими между собой ряд картельных соглашений. Собственники контролируют основной пул авторских прав и розничную торговую сеть. В этих условиях появление на рынке нового игрока невозможно.
Дефолт 1998 г. резко снизил прибыли в книжной индустрии, поскольку авторские вознаграждения выплачиваются в валютном эквиваленте, в то время как книги продаются за рубли — и значительно позднее. Ответом концернов на это стало снижение авторских и редакторских расценок. Как следствие, талантливые люди начали покидать сектор, новые авторы если и появлялись на российском литературном небосклоне в период 2000–2004 гг., то как исключение. Правилом стали стандартные книги, однообразно, но с обязательным соблюдением всех правил жанра написанные, плохо вычитанные и отредактированные, но прочно и качественно изданные.
Книги эти издаются, поскольку отделы продаж концернов находятся в уверенности, что их читают. Так это или не так, но установить истину вне отдела сбыта все равно невозможно. Во всяком случае, читатели, получающие этот товар в течение длительного времени, другую литературу понимать уже не в состоянии… Как я уже неоднократно говорил и писал, «того читателя, который был в 1986 году, мы даже приблизительно не имеем».
«Средняя книжка» 2004 года (тираж 5000) стоит в магазинах и на лотках 150 рублей за 15–18 авторских листов текста без иллюстраций, но с цветной обложкой. Из этих денег 100 рублей получает книготорговая сеть. Насколько можно судить, примерно столько же она теряет на учете, «распиле», воровстве и бесхозяйственности.
Из 50 рублей отпускной цены издательства автор получает 0,5–1,5 рубля (в среднем 100), редактор, корректор и т. д. — еще столько же. В результате стоимость человеческого труда сотрудников издательского сектора (от секретарши до директора издательства + автор + литературные агентства) в лучшем случае составляет 4 % отпускной цены издательства и менее 1,4 % конечной стоимости книги.
Таким образом, органическое строение капитала оказывается в книжном бизнесе катастрофически низким, что свидетельствует, во-первых, о низких прибылях в секторе, а во-вторых, о его социальной незначимости. Рассчитывать на появление новых ярких и талантливых авторов, на расцвет таланта уже пришедших в литературу, на повышение общей культуры издания не приходится. Человеческий капитал сам по себе не растет, а при низком органическом строении капитала он не является привлекательным объектом для инвестиций. Бизнес с подобным строением капитала не умеет зарабатывать на человеческом труде и не пытается делать это.
В сущности, книгоиздательский бизнес носит в России все признаки сырьевого. За счет контроля над рынком авторских прав концерны гарантируют себе поступление текстов, отвечающих требованиям отдела продаж (никаких других требований к этим текстам не предъявляется). Прибыль концернов образуется за счет объемов проходящей через них макулатуры.
В этой схеме авторы (среди которых многие — сотрудники редакций) представляют собой «запасы нефти». Скупка авторских прав эквивалентна созданию буровых вышек. Книготорговая сеть играет роль «Транснефти», и неудивительно, что на ее долю выпадает очень большой доход, как неудивительно и то, что этот доход едва компенсирует потери. Такая вот версия сырьевой индустрии, преобразующей смыслы в деньги. Преобразующей крайне неэффективно, но, если за ресурс не надо платить, — вполне рентабельно.
В условиях «быстрого» и даже «ускоряющегося» мира эта индустрия обречена на гибель. Во-первых, она чрезвычайно инертна. Во-вторых, полностью или почти полностью утратила качественный кадровый состав и не сможет в короткие сроки его восстановить. В- третьих, все существующие книгоиздательские механизмы рассчитаны на очень медленное движение большого числа проектов: прибыль
В современной книжной индустрии время отклика на событие, будь то война в Ираке, Олимпиада в Афинах, террор в «Норд-Осте» или, скажем, выход на Западе нового бестселлера, составляет примерно год. Три месяца занимает минимальный цикл принятия решения, то есть согласования позиций редакционной коллегии концерна, авторско- редакторской группы, которая может и не принадлежать концерну, входя в состав так называемых пэкетжинговых компаний, отдела продаж концерна, иногда — владельцев концерна. Не менее полугода создается или переводится текст. Еще три месяца делается макет, и примерно столько же времени требуется на типографские работы. Некоторые стадии процесса могут быть ускорены, но принятие решений, как правило, происходит даже медленнее, чем в изложенной «стандартной модели».
Понятно, что за год современной «ускоренной» жизни актуальность события резко падает: книга теряет привязку к современности и ресурс общественного внимания. Она будет «как-то продаваться», но свой шанс оказать макроскопическое воздействие на социум и вместе с тем принести реальные прибыли создателям она упустит по самой технологии современного издательского бизнеса.
С точки зрения интересов «быстрого мира» органическое строение капитала в книгоиздании должно быть увеличено не менее чем в 10 раз. Это означает на деле картельный сговор всех субъектов издательского процесса и установление минимальных ставок, ниже которых «опускать планку» не имеет права ни один из участников соглашения [212] . При этом книги подорожают, что первоначально приведет к сокращению спроса. На это следует реагировать сокращением литературного «потока» — что-то вроде ОПЕКовских квот на поставку нефти на рынок.
212
Современные расценки таковы, что популярный, хорошо издающийся и продающийся автор должен, чтобы прокормить себя и семью на очень среднем уровне, выпускать за год не менее двух 20–25 листовых романов, то есть писать около 40 000 знаков чистового текста каждую неделю.
Далее следует развивать «быстрые технологии»:
Принятие решения в течение 24 часов после наступления события
Создание основного текста в течение двух недель после наступления события [213]
Создание макета в течение недели после сдачи текста
Контроль над типографией, гарантирующий недельный цикл обработки макета
Одновременная подготовка рекламной компании и книготорговой сети к «раскрутке» проекта
В этой схеме время реакции составляет 28–30 дней, что соответствует стапельному периоду постройки судов класса «либерти» во Вторую Мировую войну. Это, конечно, еще не «быстрый мир», но, во всяком случае, «ускоряющийся».
213
Это подразумевает переход от авторов к авторским коллективам, работающим в парадигме совместной мыследеятельности (если хотите, со-творчества). Работа осуществляется в режиме погружения, что означает соответствующую зарплату. Для книги в 20 листов авторское вознаграждение составит от 8 до 10 тысяч долларов, а общая «надбавка за срочность» — около 12 000. При стандартном пятитысячном тираже это дает наценку на конечную стоимость книги 2 рубля 40 копеек, с увеличением тиража «наценка» быстро падает. О состоянии издательского рынка сегодня говорит тот факт, что все концерны и все пэкетжинговые компании считают такую надбавку неприемлемой, а цену проекта — неконкурентоспособной.
По сравнению с сегодняшним днем.
Инновационная Россия 2000–2004 гг.
История с переходом России к инновационному развитию может рассматриваться как иллюстрация нарастающих задержек в каналах управления.
К 2000 году стало ясно, что развитие РФ как страны с чисто сырьевой экономикой не имеет перспектив. Во-первых, сырьевое производство принципиально не замкнуто, причем управляющие звенья технологических цепочек находятся вне юрисдикции России. Во-вторых, соглашаясь на моноукладную экономику, государство попадает в заложники этой экономики: оно не может регулировать экономические процессы внутри страны и не в состоянии противостоять неблагоприятным изменениям конъюнктуры на внешних рынках.