Возвращение легенд
Шрифт:
Часто кланяясь и извиняясь, поспешила скрыться в конце коридора. Из комнаты тем временем выскользнула Цане. Нервно оглянувшись по сторонам, облегчённо вздохнула.
— Прошу вас не ломиться в комнату молодой барышни Фунэ, — принялась строго им выговаривать. — Проявите немного терпения. Скоро всё закончиться. Надеюсь, — добавила уже намного тише и только для себя. — Иначе сдадут нервы, — не уточняя у кого.
— С Цяо всё в порядке? Этот подлец с ней что-нибудь сделал? Раздел? Да или нет? — затараторил брат Фу, перебирая наиболее важные для него вопросы.
— Лучше не бывает. Он её не раздевал. Никаких пошлостей себе не позволяет. Что меня пугает, больше всего, — опять же прошептала себе под нос с затуманенным взглядом.
— Тогда почему моя сестра так страдает? — не понимал тупой, по мнению Цане, Фунэ Фу.
— Потому что… Лучше спросите у неё сами, — ушла от прямого ответа. — Позже. Намного позже. Сейчас она, кажется, не в адекватном состоянии. Ещё минут двадцать и в это же состояние уйдём мы с сестрой Чан. Держимся на пределе, — призналась замученным тоном.
Фунэ Фу обратил внимание, что стоявшие торчком уши фуци, часто вздрагивали, развернувшись в сторону комнаты, а шёрстка на них то и дело ходила волнами, вставая дыбом. Да и взгляд у неё был подозрительно маслянистый, затуманенный. Услышав очередной крик, от которого резко краснея, страдальчески поморщилась, Цане сбившимся голосом предупредила.
— Прошу меня простить. Мне срочно нужно вернуться в комнату. Убедиться, что всё по-прежнему остаётся в рамках приличий. Пожалуйста, наберётесь терпения и не ставьте молодую барышню в двусмысленное положение. Поверьте, мы бдим. Да, точно, — бдим, — речь стала совсем бессвязной, переходя в бормотание.
Шустро вернулась в комнату, захлопнув за собой дверь, прежде чем они успели хоть что-то разглядеть. Щёлкнул замок. Тем временем концерт и не думал закругляться, обретая второе дыхание. Вопли Цяо заставляли братьев каждый раз вздрагивать, покрываясь красными пятнами от множества обуревающих их эмоций.
— Я его убью, — пообещал брат Фу, ударив кулаком в ладонь.
— Не сразу. Сначала поговорим с сестрой Цяо. Иначе сначала ты убьёшь его, потом она убьёт тебя, потом отец накажет её и убьёт меня, что не уследил за вами обоими. Потом придёт бабушка и убьёт отца, мать, дядю и, вообще, всех, кого поймает. Давай не будем доводить до крайности, — попросил брат Чу.
— Предлагаешь закрыть глаза на эти безобразие, — завопил в отчаянье, указывая на дверь, откуда усилились стоны, — что я отцу расскажу?!
— Как есть, так и расскажешь. Цяо наняла массажиста. Публично пригласила на сеанс. В присутствии трёх свидетелей женского пола его провели. Мы стояли под дверью. Ничего подозрительного не видели. Претензий к нему сестра не имеет. Заметь, ни слова лжи.
— А если имеет? — брат Фу с надеждой ухватился за соломинку.
— Тогда переходим к плану Б. Отрываем Тонгу руки, ноги, голову и прочее.
— Думаешь претензии будут? — неуверенно поморщился брат Фу.
Оба прислушавшись к доносившимся из номера звукам, почувствовали себя крайне неуютно. От них возникали не самые хорошие желания, распаляя воображение. Братьям Фунэ показалось, что тут стало как-то подозрительно жарко.
— Давай подумаем об этом завтра, на трезвую голову. Сейчас сбегаю на кухню за вином. Заодно шугану прислугу, чтобы сегодня никого не пускали в это крыло. Если что, пусть рассказывают, как мы пригласили распутных девок и всю ночь кутили. Примем удар на себя. Не впервой.
Получив согласие, брат Чу побежал за большим количеством крепкого спиртного. Оба чувствовали, сегодняшняя ночь будет очень долгой и запоминающийся.
***
Утром следующего дня проснулся с жутким похмельем. Не сразу удалось вспомнить, где нахожусь и что со мной. Помню, после того как надоело постоянно реанимировать Цяо, превратившуюся в аморфную массу, умильно сопящую в две дырочки, посчитал половину долга списанным. Передав заботу о ней на уставших, измученных женщин, такое ощущение, долго куда-то бежавших, но так и не добежавших, отправился ночевать к себе. За порогом чуть не споткнулся о двух сильно пьяных братцев, окружённых грудой пустых бутылок. Сначала с ними недолго посидел, отметив успешно сданную работу. Выпил совсем чуть-чуть. Вроде бы. Они меня все пытали на тему какого-то уважения. Еле отбился. А ведь казались такими приличными людьми. Затем по пути к себе зашёл сначала в одно местечко, пропустить пару стаканчиков, сбрасывая напряжение, потом в другое, потом… не помню. Как добрался до своей постели, в доходном доме на окраине городка, загадка. Ну не Мать же притащила за шкирку.
В памяти всплыли воспоминания, как я пытался сначала её найти, а потом споить, что, естественно, не получилось. Волна стыда накатила с запозданием, напоминая, что вчера творил под воздействием алкоголя. Что говорил, о чём лучше бы и не вспоминал вовсе.
— Мда, — глубокомысленно вздохнул, потирая подбородок, — хорошо вчера погулял. Душевно.
Приведя себя в порядок, перед уходом поправил здоровье плотным завтраком. Спускаясь по лестнице, решил, пора заняться делом, ради которого спустился с гор. И так задержался в пути. Как бы старые друзья не начали волноваться, если вскоре не объявлюсь.
Дорога в Солнечный камень через этот городок пролегала всего одна, через мост. К нему я и направился, лучась бодростью. Хворь постепенно отступала, радуя частичным возвращением сил. Желудок был впервые полон. Больше ничего не отвлекало от цели. Красота.
На подходе к мосту увидел нездоровое оживление народа. Людской поток, прореженный повозками и тележками, остановился, вызывая небольшой затор.
— Уважаемый, не подскажите, что там происходит? Почему движение встало? — обратился к ближайшему прохожему.
Зеленщик, ранее толкавший тележку с товаром к торговым рядам по ту сторону моста, раздражённо объяснил.
— Молодые господа из кланов бодаются. Мерятся у кого знатность больше и ветвистее, — завуалировано оскорбил виновников переполоха.
— И кто побеждает? — решил узнать последние новости, чтобы быть в курсе событий.
— Да пёс их знает, — сплюнул от досады на землю. — Мне без разницы, лишь бы быстрее определились кто кому дорогу должен уступать. У меня товар вянет. Его нельзя долго держать на солнце, без ухода. Кто же потом купит такой салат, лук, кинзу, сельдерей. Его обратно в землю не воткнёшь, не попросишь, переждать до завтрашнего дня, — ворчливо поделился переживаниями.