Возвращение легенды
Шрифт:
Когда зашуршала листва и трава вокруг зашевелилась, я позволила себе на мгновение обрадоваться, что лалилены вознегодовали и пришли за мной. Но лианы не стремились навредить, они приподняли Сола, освобождая мою ногу от его веса. А потом произошло чудо! Оленя оплели изумрудные, сочные стебли. Их свечение походило на свет светлячков, и в какой-то момент весь мой олень засиял. Но это длилось не больше пары секунд. Потом лианы расползлись, прячась в гуще леса, а Сол встал, встряхнулся и подошёл ко мне. Он так ласково и доверчиво потёрся мордой о мою щёку, что я отринула все
— И чего мы тут расслабились? — поинтересовалась Рани, заставив и меня и Сола вздрогнуть от её неожиданного появления.
— Тебя ждём, — попыталась я скрыть страх перед грядущим за приветливой улыбкой.
— Не старайся, ты сейчас выглядишь как кошка, которую окружила свора собак. Жить страшно, но и умирать не хочется, — усмехнулась Раникэ. — Я здесь потеряла свою паракоши, Фидэлика. Мне всё ещё больно, но, по благоволению, или издёвке судьбы ты стала моей паракоши. Пока ты этого не понимаешь, но придёт время, и ты постигнешь суть нашей связи. А сейчас постарайся загнать свои страхи поглубже, потому что я их чувствую и они передаются мне, и иди вперёд.
Я не знала что ответить, но знала, что делать. Я встала и пошла. Рани шла рядом со мной, поддерживая и направляя, как и в прошлый раз. И Сол следовал за нами по пятам, хотя больше никто не держал его магией. Олень шёл, двигался вперёд, не выпуская меня из виду, как верный друг. Да он и стал мне другом, я чувствовала незримую связь с ним и не хотела её потерять.
Лалилены больше не тревожили нас и мы беспрепятственно выбрались из леса.
— Знаю, ты устала, да и я не в лучшей форме, но останавливаться нельзя, — произнесла подруга, когда я споткнулась и едва ни упала.
Мы были в пути уже почти сутки. Я была голодна и измотана. Ноги словно одеревенели, но я шла, свыкнувшись с болью, разливающейся по всему телу от каждого движения. Чувствовала ли я себя сильной? Нет, я была слабой, жалела себя и да, плакала, иногда только для того, чтобы не позволить себе разозлиться.
* * *
До того самого ущелья, в котором произошло столько запоминающихся событий мы добрались на рассвете. Сол остановился перед пропастью и посмотрел на меня, словно моля не идти дальше. И он был не единственным, кто не желал, чтобы мы шли дальше!
— Рани! — позвал кто-то мою подругу кошияру.
Мы обернулись и увидели Пармию и Пиротэна. Они ждали нас, прячась за заросшим мхом скальным выступом.
— Самирунь? — коротко спросила Пармия.
— Кали и Тарпиша увели её на восток, — ответила Раникэ.
— Они были отважными кошками, да будет им славная встреча в следующей жизни, — склонила голову Пармия.
— Не будет, если мы не разберёмся с Самирунь, — по кошачьи фыркнула Рани.
— Для того мы и здесь, — покосившись на меня ответила Пармия.
— Я нашёл то, что нам поможет, — наконец-то подал голос бакалавр Пиротэн. — Фидэлика, мне пришлось пойти на кражу, но я смог раздобыть кинжал, блокирующий вторую ипостась любого человекоподобного существа. Это довольно сильный артефакт, но он действует только при прямом контакте с кровью.
На моё обозрение был предоставлен нож с тонким обоюдоострым коротким лезвием и невероятно маленькой рукоятью, не больше двух пальцев в длину. Само же лезвие было не длиннее моего мизинца.
— Нет! — воскликнула Рани, прежде чем я осознала, о чём идёт речь. — Я не позволю воткнуть это в мою паракоши.
— Раникэ. Я уже говорила, твоя паракоши ушла в мир покоя. И никто не сможет её заменить, — строго проговорила Пармия.
— Что ты можешь знать о паракоши? Ты никогда не была разделена, — зашипела Рани.
— Не зли меня, котёнок! Ты молода и глупа! — ощерилась Пармия, её кошачьи уши прижались к голове, а клыки удлинись, предвещая трансформацию.
— Прекратите! Я не хочу этого! — выкрикнула я, скорее не чувствуя, а видя, что мои волосы опять начинают гореть драконьим пламенем.
Я теряла контроль и не могла ничего с этим сделать!
Острая боль в плече помогла вернуть контроль над собой, пламя схлынуло. Осталась только боль, тягучая, режущая боль, которую хотелось выкорчевать, но я не имела на это права. Пиротэн воткнул кинжал в моё правое плечо, предотвратив трансформацию. Артефакт помог!
Но Раникэ вскрикнула и упала на колени, схватившись за правое плечо. Из-под её пальцев сочилась кровь.
— Не может быть, — прошептала Пармия. — Паракоши вне рода — это невозможно!
— А истинная пара кошияры и саламандра возможна? — прошипела Рани сквозь стиснутые от боли зубы. — Былые законы не действуют. Теперь возможно всё.
Я на подгибающихся ногах подошла к Раникэ и упала на колени рядом с ней. Когда мы обнялись стало немного легче, но кинжал всё ещё резал мою плоть, и боль не позволяла сконцентрироваться, чтобы облегчить наш страдания с помощью магии.
— Помоги им, — потребовала Пармия, обратившись к Пиротэну.
— Я не знаю, как повлияет на действие артефакта нейтрализация боли. Она может продолжить обращение, — ответил саламандр.
— Неважно! Помоги им! — настаивала Пармия.
— Не нужно, — прохрипела я, сжимая руку Рани, — Мы выдержим.
Паракоши вымученно улыбнулась мне, и мы обе встали, помогая друг другу.
— Мы пойдём дальше, и будем идти столько, сколько нужно, — проговорила Раникэ, высказывая и мою мысль.
Теперь я знала, что такое паракоши — мы думали и чувствовали в унисон с Рани. И единственным, что мешало нам полностью слиться, было нечто, поселившееся в моей душе и пытающееся захватить её. Кошияра отторгала эту часть меня, и это помогало мне оставаться самой собой, разграничивать мою личность и суть древнего дракона. Может кинжал и помог, но только понять, что моя сила в единении с родственной душой. И я выдернула короткое лезвие из своего плеча, веря, что так нужно, и ощутила небывалое чувство свободы. Я освободилась от бремени поработившей меня сущности.