Возвращение «Летучего голландца»
Шрифт:
– Но…
– Я за него отвечаю. Ситуация под контролем.
Подземные толчки не повторялись, тем не менее башню опять повело на разболтанном основании. То и дело раздавались резкие звуки, как если бы рядом лопались гигантские струны. Мать Хулио, перегнувшаяся через ограждение, тоненько лопотала что-то по своему, то заламывая руки, то протягивая их к сынишке. Он не плакал и не скулил. То ли был очень храбрым мальчиком, то ли, наоборот, его парализовало от страха.
– Я скольжу, – предупредил Быков, отдаляясь сантиметр за сантиметром от Алекса.
– Только не быстро, – распорядился тот. – Притормаживай.
Быков хотел сказать, что думает по поводу его вмешательства, но не издал ни звука, потрясенный увиденным.
Алекс, собрав всю футболку в пятерне, неожиданно оторвал мальчика от спасительной опоры и перебросил через себя, туда, откуда уже тянулось сразу несколько пар рук. Для этого ему пришлось упасть на спину, удерживаясь на балке только с помощью ног. Хулио благополучно перенесся в разгромленное помещение, зато сам Алекс поехал вниз, грозя врезаться в Быкова, который и без того висел уже на самом конце. Поистине обезьянья ловкость позволила ему извернуться и лечь на балку грудью, демонстрируя Быкову прореху на штанах, разошедшихся по швам в промежности.
– Ты еще там? – спросил он.
– Пока да, – откликнулся Быков и, оценив свои возможности, уточнил: – Пятьдесят на пятьдесят.
Он уже не сидел на раме и не лежал на ней, а висел, ухватившись за какие-то металлические выступы. Это не могло продлиться долго, о чем он честно и сообщил Алексу. Больше всего его добивали сочувствующие и испуганные взгляды уцелевшей публики, обращенные на него сверху. Быкову хотелось крикнуть, чтобы зрители перестали пялиться на него, как на какого-то каскадера, но все его силы сосредоточились в пальцах и кистях рук. «Эх, если бы не лишний вес», – обреченно подумал он. Глупая, совершенно никчемная мыслишка. Теперь ничего не имело значения: ни вес, ни диеты, ни степень горечи мексиканского перца. Все близилось к концу: жизнь, надежды, воспоминания, сожаления.
– Сейчас ты схватишься за мою ногу, – произнес Алекс, голос которого звучал напряженно и глухо, но совершенно спокойно и даже невыразительно. – Я опущусь ниже, а ты схватишься. Я сильный. Выберемся помаленьку.
– Чем схвачусь? – прокряхтел Быков. – Зубами?
– Тоже неплохо, – сказал Алекс. – Чем получится. Главное, держись.
Было немного странно, что они слышат друг друга в том адском шуме, который раздавался со всех сторон, по мере того, как паника не спадала, а усиливалась. Вероятно, причиной тому была сосредоточенность мужчин на словах и действиях друг друга. Их жизни висели на волоске, и весь окружающий мир словно прекратил существование.
Быков увидел узорчатую подошву кроссовки, почти уткнувшуюся ему в лицо. Можно было разглядеть каждый застрявший в ней камешек, каждое пятнышко, каждую трещинку. Балка с отвратительным хрустом выгнулась и повисла почти вертикально. Пальцы Быкова дрожали от напряжения.
– Лезь наверх сам, – простонал он.
– Хватайся, придурок!
– Нет!
Было глупо падать вдвоем, когда это не оставляло шансов на спасение ни одному, ни другому.
– Ладно. Тогда я сам тебя схвачу.
С этими словами Алекс принялся проделывать поистине головокружительный трюк, разворачиваясь на балке вниз головой. Быков понял, что если сам он немедленно не разожмет пальцы, то настырный упрямец таки вцепится в него и последует за ним. Слишком большая разница в весовых категориях!
– Не дури, – попросил он. – А то ведь прыгну!
– Тогда вместе, – согласился Алекс, ухватив Быкова за шкирку.
Это была не пустая угроза. Быков понял, что если он отпустит балку, то это не заставит Алекса отпустить его самого. Такие держатся до последнего.
– Глупо, – пробормотал он. – Как глупо!
– Погибать всегда глупо, – отозвался Алекс. – Так что давай жить. Полезли наверх потихоньку.
С удивлением Быков обнаружил, что дополнительная поддержка настолько уменьшила нагрузку на руки, что он все еще висит и даже способен слегка подтягиваться, находя зазоры для ослабевших пальцев. Туловище и ноги, болтающиеся в пустоте, тянули вниз, но желание жить пересиливало. Быков не заметил, как поднялся примерно на полметра и, переплетя ноги вокруг конструкции, почувствовал себя еще увереннее.
И тут, как часто бывает, когда собираешься перевести дух с облегчением, случилось непредвиденное. Загудел какой-то двигатель и, перескочив на регистр выше, сделался похожим на вой. Раздался громогласный скрежет, и Быков почувствовал, что балка стронулась с места и поползла по кругу, раскачиваясь все сильнее.
Каким-то чудом механизм вращения башни уцелел и заработал вновь. Скорее всего, двигатель выключился во время перепада напряжения, а теперь ожил вновь. А может быть, это был результат чьей-то инициативы. Кто-то нажал на кнопочку, и все сантиметры, отвоеванные Быковым, были утрачены. Его ноги опять повисли в воздухе, но хуже всего, что движение балки застало врасплох Алекса. Он кувыркнулся через себя и в буквальном смысле сел на голову Быкову.
После этого счет их жизням пошел уже не на минуты, а на секунды. Мышцы Быкова больше не справлялись с задачей. Нагрузка оказалась слишком велика для них. Алекс сумел подтянуться и приподняться, но тотчас соскользнул обратно, едва не свернув шею Быкову.
Некоторое время пальцы продолжали держаться, несмотря на готовые порваться сухожилия и содранную до живого мяса кожу. Вращение не прекращалось, повисшая балка раскачивалась все сильнее, словно стремясь стряхнуть с себя лишнюю нагрузку. Напоследок Быков чуть не выкрикнул ругательство, но подумал, что перед смертью, наверное, уместнее проявить благочестие, и сдержался. Его ладони бессильно скользнули по гладким граням. Закрыв глаза, он полетел вниз.
Никаких предсмертных видений не было. Ничего похожего на кадры прошедшей жизни, сматывающейся обратно. Просто полет и – почти сразу – толчок при падении.
Смерть оказалась легкой и почти безболезненной, если не считать ушибленных ступней. Ожидая увидеть извечный свет, вход в тоннель или собственный труп, распростертый на земле, Быков слегка раздвинул веки. Кто это шевелится рядом? Силуэт вполне человеческий, без крыльев и рогов.
– Ни хрена себе, – произнес он.
Быков раскрыл глаза шире и увидел Алекса. Они находились на обширной площадке, покрытой чем-то шершавым и черным. Над ними, отчаянно скрипя, вращалась башня, отбрасывая на мужчин скользящую тень.
– Побежали отсюда, – предложил Алекс. – Если свалится, раздавит как букашек.
Быков подобрал ноги, согнул их в коленях и с удивлением удостоверился в том, что может передвигаться. Под ногами была крыша торгового центра, на которую и опиралась башня ресторана. Прежде этот изрядно покореженный цилиндр был увенчан телевизионной антенной, которая давно слетела. Продолжая свое судорожное вращение, башня накренялась все сильнее и сильнее, пока не обрушилась вниз. Здание несколько раз вздрогнуло от касаний махины, потом снизу донеслось что-то очень похожее на взрыв авиабомбы, и все кончилось. Еще выли сирены и гремели поднятые по тревоге вертолеты, еще кричали в предсмертной агонии люди, оставшиеся под завалами, но для Быкова и Алекса наступила передышка.