Возвращение лорда Гленрейвена
Шрифт:
– А кроме того, человек должен читать. Вы искали какую-то конкретную книгу, Дженуари? У нас здесь богатый выбор.
– Но не такой богатый, как раньше, – ответил Джем, указав на пустые места между книгами. – Как жаль, что некоторых книг уже нет.
– Да, но у нас остались менее ценные копии почти всех книг, которые были проданы. Мне кажется, что главное – это наличие той или иной книги.
– Это верно, – серьезно заметил Джем. – Ценность книги в том, что в ней написано, а не в том, что у нее переплет из марокканской кожи или что это первое издание. Я искал «Тристрама Шенди», но не смог найти. Может быть, эта книга где-нибудь в другом месте?
Клавдия была настолько удивлена, что некоторое время смотрела на него, прежде чем ответить.
– Какие-то книги есть в кабинете. Это в основном руководства по сельскому хозяйству, и вообще по сельской жизни.
– О, меня весьма интересует этот предмет, – сказал Джем с явным интересом.
– Правда? Дайте мне сообразить… – Клавдия встала и подошла к полкам, слегка задев его руку. – Вон там, наверху, – она указала на толстый том, покоившийся на полке прямо над ее головой. – Это книга по сельскому хозяйству, выпущенная в прошлом веке.
Она тщетно попыталась дотянуться до книги, и Джем подошел ближе и встал за ее спиной. Он снял книгу с полки и держал ее так, чтобы они оба смогли прочесть название.
– «О том, как вести хозяйство в Котсволдсе: трактат по сельскому хозяйству, разведению животных и немного по ведению домашнего хозяйства», – прочел Джем. – Ну и ну. Здесь, похоже, все, что мне нужно.
Он стоял очень близко к ней, и Клавдия вздрогнула всем телом, когда почувствовала его дыхание на своей щеке. Господи, как хорошо от него пахло: мылом, его специфическим мужским запахом и немного лошадьми. Он только что вернулся из конюшни? Она нервно засмеялась.
– Да, я ее пролистала год назад, надеясь найти что-нибудь полезное.
– И что вы почерпнули? – Его голос звучал странно и хрипло, и у Клавдии возникло ощущение, будто все, что их окружало, куда-то провалилось и они остались вдвоем, ощущая только теплую близость. Она хотела отодвинуться от него, но была как будто привязана к книжной полке, дворецкому и книге, которую он держал в руках. Клавдия подняла глаза и поймала его взгляд, в котором, как ей показалось, были удивление и нежность.
Она быстро опустила глаза на книгу и ответила голосом, в котором с трудом узнала свой собственный:
– Я нашла кое-что полезное по разведению лошадей, овец и… – Она опять подняла глаза и почувствовала себя кроликом, на которого пристально глядел хищник. Она смотрела в глаза, в которых как будто отражался свет утренней зари.
Медленно и с большой нежностью Джем поднял руку и дотронулся до ее волос, там, где они прикасались к щеке. Она была поражена тем, насколько сильной была ее реакция на его прикосновение, но не могла отстраниться от него. Он нагнулся к ней, и его губы нашли ее рот. Его поцелуй, поначалу нежный, быстро превратился в трепетно страстный.
Она испугалась, потому что ей захотелось прижаться к нему, отдать в его распоряжение все тело, но она отстранилась с резким вздохом, и как только она отклонилась, Дженуари сделал шаг назад.
– Извините. – Его голос звучал хрипло. Его рука вернулась на место, а сам он казался ошарашенным. – Я не хотел…
Но она не стала слушать. Резко повернувшись, она выбежала из комнаты. Спотыкаясь, она бежала в тишине дома и, добравшись наконец до своей спальни, рухнула в кровать.
Что с ней только что произошло? Библиотека, подумала она с отчаянием, была нейтральной территорией. По крайней мере в сравнении с его спальней. Но она была абсолютно уверена, что целоваться со своим дворецким в библиотеке было большим преступлением, чем пить с ним бренди в его спальне.
Конечно, он не был никаким дворецким. Но разве это что-нибудь меняло? Господи, она объявила войну этому человеку и потерпела полное поражение в первом же сражении. И, что еще хуже, ругала она себя, она сама была во всем виновата. Все время, пока она была с ним в комнате, она понимала, что босиком, в одной ночной рубашке, даже без халата, она выглядела совершенно неприлично. Она утешала себя тем, что ночная рубашка была закрытая и из самого грубого хлопка. Но, очевидно, в этом она ошибалась. Господи, она, наверное, выглядела как последняя распутница. Не было ничего удивительного, что он решил проявить к ней внимание таким образом. Так или иначе, он был абсолютно аморален, иначе не явился бы сюда, судя по всему, для того чтобы вышвырнуть практически нищую вдову из ее собственного дома.
«Минуточку, дорогая. Проявил свое внимание таким образом?» – говорил ее внутренний голос, пока она взбивала одну из подушек. Нельзя сказать, что он использовал силу, но если бы она оказала сопротивление, он бы наверняка…
Ох!
Она медленно поднялась с постели и подошла к зеркалу. Зажгла свечу на комоде и несколько минут разглядывала свое отражение.
Нет, она и не думала сопротивляться. Говоря по правде, когда его губы с такой нежностью коснулись ее губ, она приложила всю свою силу воли, чтобы не запустить свои руки в его густые черные волосы и не притянуть его к себе… Она никогда не думала о себе как о «такой» женщине, но после его поцелуя она знала, что хотела бы почувствовать, как все его тело прикасается к ее телу. Она облизала губы – так ей хотелось узнать, какова на вкус эта слегка золотистая кожа.
Но ведь это была лишь страсть. У нее не было никаких нежных чувств к нему. Да она едва его знала! Но была ли эта боль, этот огонь внутри нее лишь результатом так долго сдерживаемой страсти?
Она вспомнила их отвратительные совокупления с Эмануэлем Кастерсом. Когда они в день свадьбы стояли перед алтарем, она вдруг с ужасом осознала, что приближается час, когда ей придется раздеться перед этим человеком, а потом терпеть его объятия, которые, как она уже знала, были лишь потными и мерзкими посягательствами на ее тело. В реальности все оказалось еще хуже.
Она вздрогнула и потуже затянула высокий воротник ночной рубашки вокруг шеи. Воспоминания об Эмануэле Кастерсе не вызвали в ней ничего, кроме ужаса и облегчения от того, что ей уже никогда не придется ему подчиняться. Почему же тогда она реагировала совершенно по-другому, когда к ней прикасались длинные пальцы Джема Дженуари?
Клавдия стремительно загасила свечу, вернулась к постели и упала на нее. Она больше не будет тратить время на размышления о серебристых глазах и черных, как ночь, волосах. С некоторым усилием она стала думать об его ответах или, скорее, о его молчании в ответ на ее вопросы. Он сказал, что был из этих мест. Говорил ли он правду? Но зачем ему было врать? Она думала о том, что сказал Джем, и, к своему изумлению, поняла: единственное, что она смогла вытянуть из него – это место, где он родился. К тому же, она и так знала, что он был из этих мест. Скорее всего, он жил здесь, в Рейвенкрофте, или был самим лордом Гленрейвеном. Лорд Гленрейвен. Она вздрогнула, потому что это имя вызывало у нее чувство страха, которое разлилось по всему телу.