Возвращение лорда Гленрейвена
Шрифт:
– О Господи, Клавдия! – выдохнула она. – Я знала, что этот человек – чудовище, но никогда не думала, что он способен на такую низость.
Ее реакция на последующие откровения племянницы была не менее эмоциональной.
– То есть как это не сказала? Дорогая, ты совершила ужасный грех! Конечно, ты должна…
Клавдии удалось успокоить чувствительную леди, но понадобилось еще некоторое время, прежде чем она добралась до заключительной части своего рассказа. Когда она закончила, мисс Мелкшам со стоном откинулась на подушки.
– Клавдия, что ты наделала? Совершить такой обман…
– Неужели вы не понимаете, тетя Гусси? У меня не было выбора. Если бы я отдала лорду Гленрейвену бумаги, я не смогла бы торговаться, потому что тогда у него были бы все доказательства, что Рейвенкрофт принадлежит ему, и он, не задумываясь, выставил бы нас отсюда, ибо я не очень-то доверяю его разговорам о честной сделке. Обещать легко, а я по своему опыту знаю, что мужчина делает все лишь так, как ему нравится. И ведь я же не солгала. Если я и согрешила, то лишь в том, что умолчала об этом. Вы должны признать, что тем самым я не нанесла его светлости никакого вреда. Мы хорошо служили Рейвенкрофту, и нет причины, по которой мы не можем продолжать в том же духе.
Ей еще долго пришлось говорить в этом же ключе, прежде чем тетя взмахнула руками в знак согласия.
– Ну, хорошо, – вздохнула она. – Я не уверена, что ты мудро поступила, дорогая, но, похоже, жребий брошен. Я ничего не скажу об этом злосчастном списке лорду… лорду Гленрейвену. Боже, мне так странно называть его этим титулом! Кто бы мог подумать, что дворецкий может так высоко подняться!
– Исключая меня, – ответила Клавдия, усмехнувшись про себя.
Затем она рассказала о своих планах отправиться в Глостер вместе с лордом Гленрейвеном, чтобы узаконить передачу титула.
– Ибо, – закончила она, – я хочу поставить Томаса перед свершившимся фактом.
Тетушка резко села в постели.
– О Господи, я совсем забыла о Томасе! Он будет просто в бешенстве! – Губы ее скривились в насмешливой улыбке. – Впрочем, я вижу, к чему ты клонишь. Если предоставить его самому себе, он бы никогда не допустил, чтобы ты отдала Рейвенкрофт без всякого сопротивления. Что ж, – закончила она, отбрасывая, наконец, одеяло, – нам так много предстоит сделать сегодня, что пора приниматься за работу. Не позвонишь ли ты моей горничной?
Пока Клавдия исполняла поручение, тетушка расхаживала по комнате, вслух рассуждая о делах, которые, казалось, очень заботили ее.
– Первое, что нам надо сделать, это подготовить спальню для хозяина. Я уверена, что его светлости не захочется провести еще одну ночь в комнате дворецкого. Затем…
Клавдия подняла руку, чтобы остановить торопливую болтовню тетушки:
– Давайте подождем до послезавтра, тетя, когда мы закончим наши дела в Глостере. Я не хочу, чтобы Томас пронюхал о моем решении передать Рейвенкрофт раньше, чем дело будет сделано.
– О да, конечно. Тогда я просто загляну в комнаты хозяина, посмотрю, что там нужно сделать. Они так долго пустовали. Как хорошо, что мы как раз снабдили всем необходимым бельевую! Я выберу то, что понадобится. Кстати, а как же одежда? Ему же наверняка понадобятся новые пальто и все остальное. Интересно, кого он возьмет себе в слуги?
Клавдия на цыпочках вышла из комнаты и тихонько закрыла за собой дверь.
Чуть позже Клавдия уже сидела рядом с хозяином Рейвенкрофта, направляясь в Глостер в двуколке, служившей средством передвижения для жителей поместья. Фаэтон и экипаж Эмануэля и даже модная коляска, украшавшая каретный двор Рейвенкрофта, были уже давно проданы. Они могли бы поехать в старом ландо, которое все еще стояло в тени деревьев, но Клавдии очень не хотелось отвлекать Лукаса от его дел в конюшне и брать его с собой в качестве кучера. Она молилась, чтобы не пошел дождь, хотя тучи, мрачно сгустившиеся над ними, не предвещали ничего хорошего.
Она остро ощущала присутствие мужчины, который сидел рядом с ней и довольно неуверенно держал вожжи. В самом начале путешествия он объяснил ей, что ездил на лошадях не более двух-трех раз за всю жизнь. Несмотря на это, он правил с явным щегольством, и когда время от времени лошади не внимали его указаниям, он мог без особых затруднений направить их и, в конечном итоге, заставить повиноваться. Клавдия чувствовала, что довольно скоро лорд Гленрейвен станет таким же искусным кучером, каким ловким плутом он был в свои не самые лучшие дни.
Внезапно ей в голову пришла одна мысль, и она повернулась к нему:
– Не хотите ли, милорд, заехать в галантерейный магазин и купить новое платье?
Джем посмотрел на свой добротный, но явно недорогой костюм, который был на нем в день их первой встречи.
– Новое платье? – удивленно переспросил он, затем рассмеялся: – Не хотите ли вы сказать, дорогая миссис Кастерс, что я не соответствую образу пэра? Вы, конечно же, правы, – признал он, – однако это не единственный мой костюм. Большую часть своих вещей я оставил в Лондоне, и когда меня официально провозгласят лордом Гленрейвеном, я пошлю за ними. – Он снова засмеялся. – Обещаю вам, к концу недели, если все будет благополучно, я предстану перед вами во всей моей высокородной красе.
– Я буду ожидать вашего выхода затаив дыхание, милорд, – почтительно ответила Клавдия.
– Да, кстати, – резко сказал Джем, – как вы думаете, не могли бы вы обойтись без этого вашего ужасного вечного «милорд»?
Мгновение она смотрела на него с искренним удивлением.
– Но я не могу больше называть вас Дженуари.
– Да, но вы могли бы звать меня Джем.
Клавдия сделала глубокий вздох.
– Нет, не могла бы, – сказала она.
– Не вижу причины, почему бы и нет. Так меня звали все, кого я знаю вот уже двенадцать лет, за исключением случаев, конечно, когда меня бранили. Надеюсь, в ваши планы не входит последнее?
– Нет, конечно, нет. – Она чувствовала необъяснимое волнение, пока происходил этот обмен репликами, – просто… просто так нельзя. Это неприлично. Я… – и торопливо закончила: – Я ваша служащая.
– М-м, да… Я вас понимаю, но, боюсь, никак не смогу примириться со всем этим «ми-лордством». – Он немного подумал. – Как насчет Стендиш? Я понимаю, что вообще-то я должен быть Гленрейвен, но это тоже чересчур, вы не думаете? Мне всегда казалось, что этот титул чересчур высокопарен, можно подумать, мы претендуем на пол-Шотландии.