Возвращение под небеса
Шрифт:
Район старых бараков и самодельных построек, куда я направлялась, начинался ближе к городским окраинам, где у самых стен были распаханы небольшие поля-огороды, и где, верно, давно сильно разрослись маленькие рощицы и дикие сады.
Паутины узких и широких улиц растянулась среди богатых коттеджей довоенной эпохи и советских пятиэтажек из серого кирпича. Среди них взгляду встречались обветшалые здания торговых помещений с большими стеклянными окнами, проржавевшие ларьки, какие-то склады.
Через четверть часа моего пути улица, по которой я шла, заметно сузилась.
Мой взгляд скользнул по покосившемуся крыльцу, застеленному рваной тряпкой. Крыльцо прилегало к кривому домику с заколоченными окнами. Я удивленно застыла на месте. Возле ступенек, на маленькой лужайке с редкой травой, паслись самые настоящие козы. Я распахнула глаза, разглядывая двух исхудалых, покрытых жидкой белой шерстью копытных. Они, кряхтя, щипали полусухую траву с лужайки и покачивали узкими мордами. Из плоских козьих голов росли толстые крепкие рога. Я была поражена – надо же, живые козы, а ведь в детстве я не раз встречала домашний скот в вольных поселениях.
– Чего уставилась? Скотину никогда не видела?
– послышался голос откуда-то слева.
Я удивленно обернулась. Передо мной стоял молодой парень, едва ли старше меня. Его светлая кожа была покрыта рытвинами, тонкие брови темнели над бесцветными глазами, а неровно остриженные были сильно растрепаны. Парень был одет в грязную белую футболку и длинные матерчатые штаны. В руках он сжимал гнутое ведро.
Ну и ну. Вот уж манеры. Я молча таращилась на этого типа, не зная даже, что и сказать. Я бы, конечно, хотела как-нибудь отбрить его, но, честно говоря, слишком устала. Ещё больше нахмурившись, парень с присвистом покрутил у виска и пошёл по направлению к козам.
Тоже мне. Отвернувшись, я продолжила на негнущихся ногах ковылять по колее. Как я ещё иду-то до сих пор?...
Колени страшно ныли, ступни, казалось, налились свинцом. Больше всего на свете мне хотелось просто лечь и заснуть. Даже голод не шёл ни в какое сравнение с желанием выспаться.
Я поднималась всё выше и выше, тяжело дыша и стирая липкий пот со лба. И вот пересекла несколько хлипких мостков, что были проложены над глубокими, почти безводными канавами, затем прошла через небольшую рощицу, где туда-сюда сновали люди и караульные с фонарями и, наконец, вышла в район окраин.
Приютом оказался невысокий двухэтажный домик из кирпича, что стоял в конце улицы прямо у высокой городской стены. Над кривым навесом, покрывающим крыльцо домика, крепилась доска. Белые буквы, выписанные на ней, сообщали: «Уголок у очага. Приют для бездомных».
Вокруг здания приюта кренились старые бараки и ветхие деревянные сараи. Людей в округе было мало. Лишь изредка из неаккуратных построек мог выглянуть кто-то побитый, замерзший, с виду очень несчастный. У разрисованных краской стен с ноги на ногу переминались закутанные в лохмотья нищие. Их большие глаза болезненно горели на костлявых лицах.
На углу улицы заунывно завыл пёс, я поёжилась и снова сосредоточилась на приюте. Старая зелёная дверь, к которой я направлялась,
– Ты заходи, заходи, - дрожащим голосом сказала мне появившаяся передо мной пожилая женщина. Он прищурила низкопосаженные глаза, разглядывая меня.
– Не закрывай дверь до конца.
Я кивнула и прошла в уютное, довольно чистое помещение. Узкий коридорчик вёл в просторную комнату, где у стен, обклеенных выцветшими обоями, стояли стеллажи с предметами утвари, посудой и всякой полезной всячиной.
Большие платяные шкафы были сдвинуты в углу. В глубоких креслах сидели люди – бледные, измученные, укутанные пледами и одеялами. Двухъярусные и одноярусные кровати стояли везде, где только можно было их впихнуть. Даже в лестничном пролёте, ведущем на второй этаж.
– Здравствуйте, - отозвалась я, обратившись к пожилой женщине, которая впустила меня в приют.
Бабуля поправила проеденную молью накидку на плечах и улыбнулась мне. Она выглядела доброжелательно, но очень устало. Её седые волосы, собранные в пучок на затылке, отливали серебром.
– Добро пожаловать в нашу скромную обитель, - сказала женщина. Она коснулась теплой рукой моего запястья.
– Ты замёрзла. Пойдём, погреешься немного. Как тебя зовут?
– Маша, - просто ответила я.
– Зови меня Мартиной, - сказала бабуля. Она взяла меня за руку и повела за собой.
– У нас тут приют для бездомных. Но, к сожалению, мест здесь не хватает. В Тверском и своих бездомных-сторожил очень много. Они ждут, пока для них выделят свой угол в городе. Приезжих в последнее время тоже хватает, а мы не отказываем нуждающимся… Ты сегодня пришла, да?
– Да, только что, - отозвалась я.
Мартина остановилась и повернулась ко мне. Её взгляд скользнул по татуировке на моей шее.
– Значит, ты из Адвеги, малышка, - скорее больше утверждая, чем спрашивая, сказала Мартина. В её голосе не было даже намека на удивление.
– Давненько я оттуда никого не встречала. Ну, скажи мне, там всё так же плохо, как и раньше?
– О, я… - Мне не удалось сдержать довольную улыбку: первый раз я могла свободно сказать кому-то своё мнение о жизни в подземном городе.
– Я, честно говоря, не знаю, насколько плохо там было сильно раньше, но последние двенадцать лет там просто ужасно.
Мартина весело рассмеялась, затем слабо похлопала меня по плечу.
– Это меня совсем не удивляет. Ну, идём, идём…
Бабуля повела меня дальше. Мы прошли через большую комнату, и вышли в полутёмный коридор.
– Ты мне нравишься, Машенька, мне бы очень хотелось дать тебе приют хотя бы на пару часов, но сегодня здесь всё забито до отказа. Даже на полу яблоку упасть негде.
– Старуха остановилась перед узкой дверью в конце коридора и внимательно посмотрела на меня.
– Но насколько я помню, на кухне ещё осталось кое-что из съестного. Иди, Гоша тебя накормит. Отдохнёшь хотя бы полчаса.