Возвращение с Западного фронта (сборник)
Шрифт:
Дойдя до небольшой прогалины, Керн остановился. Остановились и остальные. Керн лег на траву, положив под голову чемодан. Супруги о чем-то перешептывались. Затем женщина сделала шаг вперед.
– Анна, – обратился к ней муж.
Женщина встала перед Керном.
– Вы не хотите показать нам дорогу обратно? – резко спросила она.
– Нет, – ответил Керн.
– Послушайте, негодяй вы этакий! Ведь вы один виноваты в том, что нас схватили.
– Анна! – сказал муж.
– Ничего, пусть, – сказал Керн. –
– Встаньте! – крикнула женщина.
– Я остаюсь здесь, а вы можете делать что хотите. Дойдя до опушки, сверните налево и придете прямо к чешской таможне.
– Жалкий еврей! – взвизгнула женщина.
Керн рассмеялся:
– Этого еще не хватало!
Бледный мужчина подошел к своей не в меру разбушевавшейся жене и, шепча ей что-то в лицо, оттеснил ее.
– Он наверняка пойдет обратно! – всхлипывала она. – Я это точно знаю – пойдет обратно и переберется через границу. Он должен вывести и нас… это его долг…
Мужчина медленно увел жену по направлению к лесу. Керн достал сигарету. Вдруг в нескольких метрах от него поднялось что-то темное, точно гном вышел из-под земли. То был старый еврей, тоже лежавший на траве. Он выпрямился и укоризненно покачал головой.
– Уж эти мне гои! [30]
Керн ничего не ответил. Он закурил сигарету.
30
Гой в традиционном еврейском быту название нееврея, преимущественно христианина. – Примеч. пер.
– Проведем ночь здесь? – тихо спросил старик после небольшой паузы.
– Подождем до трех часов. Это самое лучшее время. Пока что они еще начеку, но если больше никого не будет, они уйдут.
– Значит, подождем, – спокойно сказал старик.
– Это довольно далеко, часть пути придется, пожалуй, двигаться ползком.
– Тоже не беда. Выходит, на старости лет мне суждено стать еврейским индейцем.
Они помолчали. Постепенно на небе проступали звезды. Керн узнал Большую Медведицу и Полярную звезду.
– Я должен попасть в Вену, – сказал старик некоторое время спустя.
– А мне, собственно, никуда не надо, – ответил Керн.
– Бывает и так. – Старик пожевал травинку. – Но раньше или позже человеку все равно приходится куда-нибудь податься. Так уж устроено. Надо только дождаться момента.
– Да, – согласился Керн. – Понимаю. Но чего же мы ждем?
– В сущности, ничего, – спокойно сказал старик. – Когда наконец дождешься, выясняется, что и ждать-то не стоило. Тогда начинаешь ждать чего-нибудь другого.
– Да, может быть… – Керн потянулся. Ему было приятно ощущать под головой чемодан.
– Я Мориц Розенталь из Годесберга на
Керн глядел в темное небо.
– То же кажется, когда у тебя нет паспорта. Имена должны быть вписаны в документы. Иначе они никому не принадлежат.
Ветер запутался в кронах деревьев. Листва зашумела так, словно за лесом было море.
– Вы думаете, они будут стрелять в нас? – спросил Мориц Розенталь.
– Не знаю. Может, и не будут.
Старик покачал головой:
– Если человеку за семьдесят, то это преимущество: он рискует не столь уж большим куском жизни…
Штайнер наконец разузнал, где прячутся дети старого Зелигмана. Адрес, спрятанный в молитвеннике, оказался верным, но детей куда-то увезли, и Штайнеру пришлось потратить немало времени на выяснение их нового адреса. Вначале его везде принимали за шпиона, встречали с недоверием.
Взяв в пансионе чемодан, он отправился в путь. Нужный ему дом находился в восточной части Вены. Поездка отняла больше часа. На каждой лестничной площадке было по три двери. Он зажигал спички и читал имена жильцов. Наконец на пятом этаже обнаружил овальную латунную табличку: «Самуэль Бернштайн. Часовой мастер». Он постучал.
За дверью послышался легкий шум и суетливая беготня. Затем чей-то голос осторожно спросил:
– Кто там?
– Я должен передать кое-что, – сказал Штайнер. – Чемодан.
Внезапно он почувствовал, что за ним наблюдают, и быстро обернулся.
Дверь за спиной открылась бесшумно. На пороге стоял худой мужчина в рубашке с закатанными рукавами.
– Вы к кому? – спросил он.
Штайнер всмотрелся в него.
– Бернштайна нет, – добавил мужчина.
– Я принес вещи старого Зелигмана, – сказал Штайнер. – Мне сообщили, что его дети здесь. Я был около него, когда с ним случилось несчастье.
Человек изучал его еще несколько секунд.
– Мориц, можешь спокойно впустить его, – крикнул он затем через площадку.
Звякнула цепочка, щелкнул ключ. Дверь в квартиру Бернштайна отворилась. Штайнер напряженно вглядывался в лицо, освещенное тусклым светом.
– Что!.. – изумленно проговорил он. – Не может быть… Ну конечно же! Ведь вы папаша Мориц!
Перед ним стоял Мориц Розенталь. В руке он держал деревянную кухонную ложку. На плечи была наброшена крылатка.
– Да, это я… – ответил он. – Но кто же вы?.. Штайнер! – внезапно воскликнул он, удивленно и сердечно. – Я должен был вас сразу узнать! Глаза стали портиться, вот уж правда! Я знал, что вы в Вене. Когда мы виделись в последний раз?