Возвращение Томаса
Шрифт:
Томас, что сперва слушал с удовольствием, насторожился, повернулся к нему с огнем и вопросом в глазах.
— Это как это затхлая?
— Не знаю, — ответил Олег. — Видел только, где жизнь шибко тихая и мирная, все постепенно загнивает. Наверное, в самом деле боги создали щук, чтобы караси не дремали, не жирели. Вроде бы и несправедливо к карасям, но если по-другому не получается?
Томас с неудовольствием отвернулся. Калика столько прожил, а не понимает, что если всех преступников перевешать, а зло наказать, вот тогда жизнь и настанет всюду радостная и счастливая.
ГЛАВА 5
Дорога
Томас начал осматриваться, обрадованно указал на тропку, похожую на звериную. Он же первым пустил по ней коня, тропка после недолгих петляний между деревьями слилась еще с одной, потом еще, стала втрое шире, уже не терялась под огромными узорными листьями папоротников.
Когда превратилась в дорогу, что почти не виляет между деревьями, а прет уверенно и целеустремленно, Олег заметил с привычной угрюмостью в голосе:
— Если прибавим ходу, заночуем в городке.
— Ты там бывал?
— Нет, но слыхал, что городок, как и все другие. Разве что...
Он умолк, Томас выждал, спросил в нетерпении:
— Что с ним не так?
— Да все так, — отмахнулся Олег. — Нам ведь только заночевать? Ну и все, а утром уберемся. Никакие странности нас коснуться не успеют.
Томас похлопал коня по шее, шпорами колоть не стал, бедное животное и так едва тащит ноги, огляделся, в лесу темнеет куда быстрее, чем за его пределами.
— В город вряд ли, — сказал он, — но между лесом и городом с десяток сел, иначе не бывает. Переночуем под крышей, а утром вместе с крестьянами, что поедут на рынок...
Олег буркнул:
— Тогда город нам зачем?
— Не знаю, — ответил Томас. — Как-то принято заезжать в города.
— Эх, Томас, падешь ты жертвой комильфо.
— Сам ты, — обиделся Томас на всякий случай. — И даже выхухоль!
Город в неспокойном месте, потому помимо высокой стены из грубого камня еще и ров: шириной шагов в сорок-шестьдесят, а про глубину лучше и не думать, за городом небольшая речушка, так что воды попадает достаточно. Он прямо под стеной, так что сумевшим каким-то чудом перебраться ничего не даст, а со стен их легко поразить камнями, стрелами, кипящей смолой или маслом.
Единственный мост переброшен через ров, правда — широкий, шесть всадников проедут в ряд, его охраняют вынесенные далеко вперед две массивные каменные башни. На широких площадках, укрытых надежными парапетами, может разместиться по полсотни лучников, так что мост защищен надежно, Томас отметил это сразу и принялся искать уязвимое место в обороне, как будто он уже привел сюда войско.
Олег ехал молчаливый, на рыцаря поглядывал искоса, ход его мыслей понятен, стоит только посмотреть в честное открытое лицо. Что ж, пусть осаждает эту твердыню, мозгу надо ставить перед собой трудные задачи и стараться их решать, только тогда человек — человек, а не довольное жизнью животное.
Внизу у основания башни стол и две лавки, трое воинов отдыхают, но четвертый стоит у самого моста и внимательно всматривается в каждого, кто пешим или конным прибывает в город. Одного заснувшего возчика на груженной горшками подводе разбудил и заставил поднять голову, всмотрелся в опухшее от перепоя лицо с подбитым глазом, махнул рукой: проезжай.
— Даже плату не берут, — заметил Олег.
— Значит, везет что-то нужное городу, — объяснил Томас.
— Гибкое управление, — сказал Олег, Томас уловил нотку одобрения пополам с непонятной иронией. — Молодцы, держат нос по ветру.
Олег сидит в седле вроде бы до пят погруженный в мысли, однако Томас чувствовал, что отшельник видит и слышит все, что происходит вокруг, не пропускает ни косого взгляда в их сторону, ни скрип седла под проехавшим всадником, ни промелькнувшую по земле тень от некой птахи: явно сразу определил и что за птаха, голодная или нет, молодая или старая, самец или самка — калика как-то умеет замечать такие мелочи, что ускользают от любого разумного человека, особенно — христианина, а этот же все замечает, замечает, замечает...
Город уже разросся и укрепился, заметно по свежей кладке каменной стены, окружившей старую часть и внутренний ров. Там свой мост, поменьше, у моста по два стражника с каждой стороны внимательно осматривали телеги, а из башен за въезжающими бдительно смотрят лучники и арбалетчики. У входов в башни лениво переговариваются латники, но хоть лица и беспечные, взгляд настороженный, а ладони всегда вблизи топоров.
Олег вздохнул, чувствуя дурноту. Такого в скитаниях по восточным странам еще не видел, чтобы вот так каждый город был государством, каждый сеньор сидел в замкe, как в осажденной крепости, а по дорогам нельзя проехать без большого вооруженного отряда. Во всех восточных странах, где он почти безвылазно провел несколько столетий, даже самый мелкий деспот сразу устанавливает жесткую единоличную власть, и по всей его территории все передвигались свободно и безбоязненно. И чем страна больше, тем длиннее караванные пути. А уж в империи так и вовсе...
Томас смотрел перед собой прямо и бестрепетно. Спина ровная, нижняя челюсть своим положением выказывает волю и решимость все одолеть, смолоть и бросить коню под копыта.
— Это близость Адова Урочища, — обронил он сурово. — Люди боятся, Олег! Только и всего.
— Тогда все Оловянные Острова, — ответил Олег, — адово урочище.
— Оловянные... Ах да, ты вот о чем! Олег, тут отродясь не было никогда олова.
— Выкопали, — буркнул Олег.
— Думаешь?
— Знаю, — ответил Олег еще сумрачнее, — какие здесь рудники были, какие рудники!.. А вот там стояла большая пристань...
Томас чуть повернулся, новенькая кожа седла протестующе заскрипела.
— Олег, — сказал он настороженно, — ты не объелся ядовитых грибов? А то наши друиды от них, говорят, и перемерли... Какая пристань, когда реки нет и в помине.
— А это что, не река?
Томас засмеялся с покровительственной ноткой.
— Эх, сэр калика... Не видел ты настоящих рек!
Олег вздохнул.
— Ну... наверное. Возможно. Впрочем. И здесь когда-то... была. Каких я тут щук ловил...
Томас зябко передернул плечами. Щук он ловил! Тут мороз по коже, когда пытается представить себе эти бездны, когда здесь несла воды большая река, да не просто воды, а речные суда! — а сейчас, столетия тому поменяв русло, течет в сорока милях отсюда, оставив здесь чуть ли не ручеек... А он тут, оказывается, всего лишь щук ловил.