Возвращение в гильдию
Шрифт:
Маг с удивлением покосился на болотника, но промолчал, перевел взгляд на пляшущие огоньки костра. Шестерня распахнул глаза, сказал изумленно:
– Так ты же сам ее выбросил, когда в воронку провалился. Не помнишь? С такой силой метнул, что я даже удивился, как не треснула при падении. Наверняка все склянки побились.
Дерн покачал головой, сказал с досадой:
– Ничего не помню.
Шестерня присел, принялся стаскивать доспех, из чешуек тихим шелестом непрерывно сыпались песчинки. За доспехом последовала потертая рубаха. Оказавшись по пояс голым, Шестерня с наслаждением начал драть спину ногтями, покрякивая от удовольствия. Глядя на него, разделся и Дерн. Лишь Зола, некоторое время крепился, но и он не выдержал, сбросил халат и стал исступленно чесаться.
Глянув между делом в огонь, пещерник одобрительно произнес:
– Костер - хорошо. Я хоть и вижу в темноте, но с огнем как-то сподручнее. Только...
– он прищурился, взглянул пристально, - почему-то эти дрова кажутся мне смутно знакомыми.
Терн кивнул, сказал задумчиво:
– Не удивительно. Мне тоже. Если ты хоть раз видел дрова, то уж ни с чем не спутаешь.
Шестерня с подозрением взглянул на болотника, вновь вгляделся в слабое пламя, уверенно произнес:
– Нет, в самом деле. И этот обгоревший камень... Где-то я его уже видел.
Зола не выдержал, сказал сердито:
– Что вы к дровам прицепились? Лучше бы о насущном подумали.
– Так бы сразу и сказал, - понимающе ухмыльнувшись, Шестерня полез в заплечный мешок.
– О насущном я подумал сразу же, едва открыл глаза, и обнаружил себя в этой, в этом...
– он неопределенно пошевелил пальцами, пытаясь подобрать слово, но лишь махнул рукой.
Пошарив в мешке, Шестерня по-очереди извлек припасы, разложил рядком на щит. Взглянув на копченую тушку поросенка, Дерн с шумом втянул ноздрями воздух, а Зола громко сглотнул. Когда на свет появился бурдюк, болотник вдруг щелкнул пальцами, с несвойственной ему скоростью выхватил увесистый мешок из рук Шестерни, и, сорвав крышку, резко опрокинул в рот.
Зола с Шестерней оторопело смотрели, как на зеленой шее дважды дернулся кадык. Отняв бурдюк от губ, Дерн удовлетворенно крякнул, сказал довольно:
– Лучше некуда, - нагнувшись к безжизненному Мычке, он одной рукой разомкнул сжатые челюсти, а второй по каплям начал вливать жидкость в рот. И тут произошло невероятное. Руки вершинника дернулись, а губы вытянулись по направлению к сосуду. Дерн одобрительно кивнул, приоткрыл горлышко шире.
ГЛАВА 5
Мычка судорожно глотал, не открывая глаз, но щеки заметно порозовели. Проследив за волшебным возвращением товарища к жизни, Шестерня хлопнул широченными ладонями себя по ляжкам, сказал восхищенно:
– Ай да болотник. Любо-дорого глядеть. Настоящий лекарь!
Зола забрал не нужный более бурдюк, скептически взвесил на ладони, сказал ворчливо:
– Зачем же так щедро расходовать запас. Так бы очухался. Вершинники - племя живучее.
Мычка открыл глаза, обвел еще мутным взором друзей, невнятно произнес:
– Зола, у тебя в роду случайно пещерников не было?
Маг промолчал, лишь зыркнул сурово. За него ответил Дерн:
– Наверняка не обошлось. Чувствует себя как дома, посох сжег, в зыбун попер, как на полянку с цветочками...
Мычка неловко сел, покачиваясь, задумчиво воззрился на Дерна, спросил тупо:
– Зачем посох-то?
Болотник пожал плечами, ответил убежденно:
– Так ведь как дома.
Обедали молча, лишь потрескивание раздираемого на куски поросенка, да смачное чавканье нарушали могильную тишину подземелья. Магические огни истаяли, а обломки посоха догорели, и только тлеющие багровым угли, изредка вспыхивая, с трудом рассеивали тяжелый сумрак. Лица наемников застыли жуткими масками. Создавалось впечатление, что вокруг затухающего костра расселись демоны подземного мира.
Шестерня облизал пальцы, тщательно вытер руки о штаны, и с наслаждением откинулся на спину. Прищурившись, Мычка посмотрел по сторонам, неуверенно произнес:
– Темно-то как. Вроде, был еще какой-то источник света...
Зола ответил скрипуче:
– Показалось.
Вершинник пробормотал сокрушено:
– Тут же хоть глаз выколи. Как передвигаться?
Оторванный от размышлений, шевельнулся Дерн, осторожно поинтересовался:
– Никто не догадался захватить сеть?
На него посмотрели с таким выражением, что Дерн живо выставил перед собой ладони, скороговоркой произнес:
– Простите. Спросил, не подумал, - он встал, и неторопливо удалился.
Болотника проводили удивленными взглядами. Костер окончательно потух, подернутые пеплом, истаяли последние искры. С кряхтением поднялся Шестерня, пробормотал:
– Отойду и я ненадолго.
В отдалении стихли шаги. Чувствуя, как леденеют подошвы, Мычка воззрился на свои босые ноги, с удивлением пробормотал:
– Вот так и теряй сознание. Последнее снимут.
Отстегнув плащ, он сделал несколько небольших надрезов кинжалом, с силой рванул, ткань затрещала, подаваясь, разошлась длинными полосками. Закусив губу, вершинник сосредоточенно колдовал со ступнями. Наконец, с шумом выдохнул, отстранился, удовлетворенно осматривая результат. На ногах, поражая изяществом и оригинальностью формы, красовались импровизированные чуни.
В установившейся тишине неправдоподобно скрипуче прозвучал голос мага:
– Вынужден признать, что совершил критическую ошибку. Когда вернемся, разделите мою долю поровну.
Мычка ответил с нервным смешком:
– Обязательно, если к тому времени заказ не выполнит кто-то другой.
– Не думаю, что мы здесь задержимся, - с нарочитой бодростью произнес Зола.
– Не так уж глубоко провалились. К тому же, Шестерня отлично видит в темноте. Не позднее чем через сутки мы вновь увидим свет.
Вершинник промолчал, не желая расстраивать товарища, хотя и не разделял оптимизма, наслышанный от бесстрашных ночных охотников, что представляют из себя расположенные под Скалой пещеры. Тянущиеся далеко за пределы города переплетения извилистых ходов, где тяжело ориентироваться без специальной подготовки, и еще тяжелее передвигаться без нужного снаряжения.
Старательно вспоминая мельчайшие знания о пещерах, вершинник ушел в себя, а когда очнулся, что-то изменилось. Повернув голову, Мычка замер, чувствуя, как похолодело внутри, а на голове зашевелились волосы. Из темной глубины пещеры, чуть покачиваясь, беззвучно плыл исходящий зеленоватым сиянием шар. В памяти вихрем пронеслись десятки историй о невероятных порождениях тьмы, что, терзаемые вечным голодом, по капле высасывают из жертв живительные соки, растворяя плоть и забирая душу.