Возвращение в Полночь
Шрифт:
Только с разумными обитателями дела обстояли неважно. Судя по результатам наблюдений, население поселка было немногочисленным. Буквально несколько существ.
– Мало жителей – меньше опасность, – резюмировал Джир. – Map, попытайся с ними договориться.
Построив наемников, Ирсанов объявил:
– Со мной пойдут четверо… – Он прошел вдоль шеренги отделения, показывая пальцем на отбираемых. – Влад, Хамачи, Клео, Борис. Пятеро остаются в резерве под командованием Фреда. Стрелять только по моему приказу или в случае, если я буду неспособен
– Так точно! – гаркнули солдаты.
– Отлично, – порадовался за них Марат. – Отделение, вольно. Рэнди, племянник хренов, помоги мне надеть тусуми.
Джир с сомнением заметил: дескать, он идет на неоправданный риск, разделив отряд надвое. Буркнув, что все в порядке, Марат завел десантную группу в челнок, зашел сам и задраил люк.
– Умело командуете, сэр, – льстиво заметил Влад. – Приходилось воевать?
– Капитан запаса, – сообщил Ирсанов. – На Гермессионе мирных годов не было – без конца воевали с разной сволочью.
Наемники уважительно загудели. Благодаря видеобоевикам, войны орбитальников стали легендой Солнечной системы. Обитатели космических поселений, обреченные жить в нечеловеческих условиях, считали себя смертниками, а потому воевали часто и охотно. Для многих гибель в бою казалась привлекательнее долгой мучительной старости и медленного умирания от лейкемии, церебрального паралича или ферментативного спазма.
Марат, не успевший стать мутантом-инвалидом, жизнью дорожил чуть побольше, но сейчас он снова превратился в берсерка, защищающего родной дом от вражеского десанта. Тогда, в первый год нового века, они разгромили спецназ Авроры, но в том бою погибла его мать, а Роберт Ирсанов получил рану, от которой умер спустя три года. Сегодня Марат был настроен победить, невзирая на потери, но сам погибать не собирался.
Одно плохо – мерцающая память не желала поведать, кого они встретят на этой планете.
Спуск проходил спокойно, ураганы бушевали где-то вдали над океаном. Атмосфера и желтоватые облака поглощали и рассеивали зеленые лучи местного солнышка, поэтому на поверхности освещение было почти привычным, хотя легкий зеленоватый оттенок на предметы все-таки ложился.
Приземление челнока в сотне метров от каменных построек не привлекло внимания туземцев, и это было подозрительно.
– Может, они глухие? – неуверенно предположила Клео.
– А также слепые, – поддакнул Борис. – Капитан, что будем делать?
– Для начала поставим пушки на предохранители, – сказал Марат. – И тихим прогулочным шагом двигаем к поселку.
Перед бараками обнаружилось поле, где колосились злаки. Рядом были разбиты грядки, на которых поспевали неизвестные овощи. Листва была сине-зеленая, плоды – зеленые, красные и черные. Между строениями росли фруктовые деревья. Повсюду струились арыки, подававшие воду к посевам.
– Приятный дачный поселок, – заметил Влад. – Но дождь превратит все в болото.
Он ошибся. Внутри поселения были проложены пешеходные дорожки, вымощенные грубо обтесанными булыжниками. Над каналами
В ближайшем каменном доме они обнаружили механическую мастерскую. Оборудование оказалось незнакомым и очень примитивным, но было понятно, что здесь обрабатывают металл. Марат опознал паровой молот, примитивный токарный станок, гальванические ванны, допотопные верстаки с тисками. Очередной станок поставил физика в затруднение, однако Хамачи уверенно сказал:
– На такой штуке тянут проволоку.
Готовая продукция валялась рядом, уложенная в деревянные ящики, мотки медной проволоки, бруски, стержни и полосы черного металла, а также всевозможные гвозди, шайбы, винты, болты и гайки. Часть изделий заржавела, но некоторые блестели, как никелированные. На верстаке пылился кустарный трансформатор.
Подняв голову, Марат осмотрел горевшие под потолком лампы. Большие стеклянные баллоны явно были изготовлены на месте. Очевидно, где-то поблизости, в соседних бараках, имелись стеклодувные мастерские, а также станки для надевания контактов и цоколей. Кроме того, здесь должно быть оборудование для выкачивания из ламп воздуха, либо нагнетания в баллоны инертного газа.
Выйдя из цеха, Марат обратился к остававшимся на космолете коллегам:
– Сможете оценить, сколько нужно работников, чтобы поддерживать это хозяйство?
– Если без роботов и компьютерного управления, то не меньше полусотни, – уверенно заявил Хар. – Тут много разных производств. К северу от вас имеется вполне приличный металлургический цех, а восточнее – химическая установка. Это зачатки Техно-три, электроника на уровне первых радиопередатчиков.
– Но мы не видим населения, если не считать скот в сарае на южной окраине, – вставил Кус. – Может, их эвакуировали?
– Посмотрим, – буркнул Ирсанов, которого вновь одолело мерцание памяти. – Отделение, искать живых обитателей или хотя бы их жилье.
– Ищи, бесхвостый, зарабатывай последние денежки, – хихикнул Кус. – Все-таки твоя последняя вылазка.
– Может, оставить его на этой планете? – предложил Хар.
– Пожалуй, можно, – согласился Джир. – Больше он нам не нужен. Не переживай, гуманоид, твоя семья получит неплохую страховку.
Наемники забеспокоились. Клео свирепо поинтересовалась: как, мол, понимать – то ли их всех оставят на планете, то ли солдатам прикажут бросить капитана. В разговор вплелись голоса Фреда и Сабины, заявивших, что наемники не допустят несправедливости к их боевым товарищам.
– Успокойтесь, – хохотнул Джир. – Мы шутим, конечно. Все вы вернетесь на Гундайру.
– Но потом мятежному гуманоиду сотрут память, – добавил Кус замогильным голосом. – И это будет уже совсем другая личность.
– Отделение, отбой, – лениво произнес Марат. – Фред, все в порядке. Я тоже пошутил – оставил атомную мину в лаборатории – взорвется через полчаса.
Насладившись звуками поднявшейся на борту паники, он приказал своей четверке взлететь и осмотреть поселок с небольшой высоты. Ничего нового они, однако, не увидели – те же кособокие каменные строения, кирпичный дом посреди неухоженного сада, причал с паровым катером на реке.