Возвращение
Шрифт:
Владыка Эоллара ошеломленно моргнул, в то время как Гончая уперла руки в боки и обвиняюще уставилась на не менее ошарашенного дракона.
— Халтура! Хочу дракона увидеть, а не петуха на ниточке! Дракона мне подайте! Ну?! Или я рассержусь по-настоящему! Только решил, что нашел себе противника по силам, как на тебе — сплошное надувательство!
Таррэн тихо застонал:
— Господи, Бел…
В глазах дракона забрезжило понимание: тот прыжок, саднящая скула, клинок из лунной стали, досадный промах, это показное недовольство, направленное на то, чтобы кое-кто потерял голову и позабыл о цели своего прихода… вроде мелкий сопляк, как-то сумевший избежать его удара, который для любого смертного непременно стал бы последним… его глаза, в которых по-прежнему таился знакомый холод… спокойно лежащие на поясе руки, пальцы которых словно невзначай поглаживают рукояти метательных ножей… и ножны. Определенно, деревянные ножны, от которых повеяло знакомой магией.
Белка стояла неподвижно, внимательно изучая подобравшегося противника, в движениях которого вдруг проступила осторожность. Потом перехватила его горящий взгляд и быстро кивнула: дескать, молодец. Сразу дошло, хотя других приходилось по полчаса изводить, чтобы додумались. А затем так же неторопливо сняла ножны и отсалютовала ему. Немного шутливо, как всегда, но в этом простом движении было столько грации, что даже ллер Адоррас не усомнился: Бел — это нечто особенное.
Усмехнувшись в ответ, дракон подчеркнуто медленно поднял руку и, расстегнув пряжку на плече, так же медленно уронил плащ на мраморный пол. Еще неторопливее расстегнул ремень, удерживающий превосходно выделанные ножны, и аккуратно бросил сверху. Легким щелчком активировав угасающее возле Л’аэртэ пламя (не для того, чтобы спалить, а чтобы оно придержало встревоженных эльфов), улыбнулся чуть шире: разумеется, без присмотра он их не оставит. Но сперва закончит здесь, раз странный человечек не желает отступать, а уж потом займется остальными. Он шагнул навстречу пристально разглядывающей его Белке и сделал приглашающий жест.
А в следующее мгновение они оба исчезли.
Ллер Адоррас всегда считал себя неплохим воином и искренне полагал, что за шесть тысячелетий жизни видел все, что два живых существа могут натворить в поединке. Он отлично владел мечом, превосходно освоил лук и конечно же мог уследить за каждой из десяти стрел, сорвавшихся с его тетивы за считаные мгновения. Однако того, что произошло в этот миг перед его глазами, не сумел уловить сразу. Просто стояли неподалеку двое, а затем что-то случилось, пространство под потолком будто заволокло тяжелыми тучами, оттуда грянул беззвучный гром, и их не стало. Вместо этого в сгустившемся мраке образовался тугой смерч, в котором что-то отчаянно зазвенело и завыло. А когда поднявшаяся пыль осела, повелителю Алиары стало нечем дышать.
Потому что перед ним снова стояли двое. Живые. Словно и не было этой безумной пляски. Словно не звенели яростно полыхающие мечи. Словно не скрипели зубы и не горели ненавистью глаза. Просто два врага, ощутивших силу друг друга и неприятно этому удивившихся.
Неизвестный дракон, не посчитавший нужным представиться, больше не улыбался. Быть может, оттого что теперь на его щеке отчетливо пламенела еще одна неглубокая рана. Или оттого, что такая же царапина расчертила его левый бок, опасно близко от медленно бьющегося сердца. Он стоял, напружинив ноги и готовый в любой миг снова сорваться в безумную пляску смерти. Внешне расслабленный и даже ленивый, но внутренне — собранный и настороженный, словно зверь, почуявший западню. На окруженных «Огнем» пленников он уже не обращал внимания — его взгляд был прикован только к Гончей. Следил за каждым ее вздохом — таким же медленным и неторопливым, как у него самого. Отслеживал малейшее дуновение ветерка возле ее губ. Шевеление растрепавшихся от скоротечной схватки кудрей. Мягкое мерцание глаз, в глубине которых начали ритмично вспыхивать изумрудные искры. И не мог отвести глаз от ее длинных, отточенных до неимоверной остроты парных клинков, на которых горели древние эльфийские руны.
При виде преобразившейся Белки у алиарцев вырвался дружный вздох. Потому что сейчас она наконец была настоящей — подвижная словно ртуть, стремительная, как вставшая на след хмера. Она проигрывала в росте могучему дракону, и в этот миг со стороны могло показаться — силы неравны. Но ллер Адоррас, уже видевший когда-то мощь Создателей, мог по достоинству оценить ее скорость, умение держать удар и то, с какой настороженностью следил за ней прославленный потомок древнего народа.
Когда-то он думал, что не найдет ни в одном из миров существа, способного противостоять дракону на равных, однако сегодня понял, что ошибался. И с внезапным холодком осознал, для чего на самом деле в его дом пришел этот коварный, скрытный и обманчиво безрассудный гость.
Осознав, что пауза затянулась, дракон негромко признал:
— Неплохо для смертного.
Белка не пошевелилась. И глаза ее остались такими же ледяными, как раньше, только руны на родовых клинках снова полыхнули.
«Сердится, — с удивлением понял ллер Адоррас, подметив, как раздраженно дернулось маленькое ухо. — Кажется, действительно сердится, что не удалось поймать дракона! Темная бездна! Да кто же ты, Бел, если считаешь, что тебе по силам убить Создателя?!»
Гончая как услышала и прошипела сквозь зубы что-то неразборчивое. А потом оттолкнулась и, совершив головокружительный прыжок, быстро ударила. Но на этот раз повелитель Алиары был готов и не пропустил момента, когда дракон встретил чужие клинки своим мечом. Даже успел заметить, как удивленно дрогнули его губы, но раздавшийся следом протяжный и гулкий звон заставил эльфов поморщиться — удар был поистине страшен. И не менее страшен оказался ответ Создателя. Даже дневной свет померк перед тем, как полыхнуть еще одной красновато-зеленой вспышкой. Снова грянул гром, болезненным молотом шарахнув по залу. Казалось, поединщиков должно было оглушить, раскидать по разные стороны зала, заставив корчиться от боли в вывернутых пальцах. Однако ничего подобного не случилось — вместо этого на каменных плитах снова возник серо-черный вихрь, вокруг которого маленьким смерчем закрутилась поднятая с пола пыль.
Потом — еще одно мгновение благословенной тишины. Еще один миг для изумленно-неверящих взглядов. Еще один росчерк черного клинка, от которого на пол плавно слетел срезанный кусочек кожаной куртки. И мимолетная гримаса Гончей, движения которой приобрели необъяснимую вкрадчивость, словно у голодного зверя, вплотную подобравшегося к лежке чуткого оленя. Они стали еще более плавными, тягучими. Вокруг Белки, казалось, загустел сам воздух, заставляя ее ступать медленно и осторожно. Ее ноздри беспрестанно шевелились, губы сжались в прямую линию. Побелевшее лицо напоминало равнодушную и бесстрастную маску, и только глаза жили на нем своей собственной жизнью — пылающие нечеловеческими огнями, подвижные, чуть прищуренные, цепкие, настороженные и… по-прежнему холодные.
Дракон не стал ждать, когда она восстановит дыхание. Он начал испытывать беспокойство: с человеческим мальчишкой было что-то не так. Он без особого труда выдержал две полноценные атаки, не получил ни единой опасной раны, хотя за свои царапины дракон успел ему отомстить. По крайней мере, почувствовал, как кончик меча пропорол мягкую куртку и едва не увяз в надетой под нее (поразительно прочной!) броне. Так что мальчишка не только не новичок, но и не дурак. Более того, пожалуй, быстрее его у дракона еще не было противников. Быть может, только собратья его опережали, но и то… гм, не все. А этот пока не запыхался. И сердце у него билось подозрительно ровно. Тогда как глаза горели… кажется, все ярче и ярче.
Дракон коротко выдохнул и, мгновенно придя в себя, успел отшатнуться и пропустить чужие клинки, едва не распоровшие ему горло. Затем отпрыгнул подальше, оставляя между собой и досадливо зашипевшей Белкой как можно большее расстояние, и поднял неверящий взгляд: эти глаза… в них хотелось смотреть, забыть обо всем и тонуть, тонуть, тонуть…
Он с огромным трудом заставил себя отвести взор. А затем, поняв, что разочарованный мальчишка тоже не рискует атаковать, хрипло спросил:
— Кто ты?
Белка промолчала. Только Таррэн и Элиар сумели распознать ее растерянность: чары не подействовали. Ее верные, ненавидимые, проклятые в веках, но совершенно безотказные чары на этого ящера почти не подействовали! У нее никогда не было осечек! Никогда магия рун ее не подводила! Но теперь получается, что драконы этой магии неподвластны?!
«Скверно, — подумала Гончая, подметив, как чужак упорно отводит взгляд. Но при этом по-прежнему не упускает ее из виду и напряженно думает, что-то вспоминает. — Похоже, наши руны и их магия отличаются сильнее, чем мне казалось. Или это мы ее так изменили, что она перестала действовать? А может, он вообще в этом плане непробиваемый?»