Возвращение
Шрифт:
Белка кивнула:
— Однако только у него получилось найти ошибку в переданных Изиару рунах. Он был фанатиком, Эл. Но только он догадался, что эта ошибка была внесена в последовательность рун намеренно. Лишь для того, чтобы до поры до времени Лиару не наводнили новые измененные. Кстати, ты не задумывался, почему драконы взяли для изменения мужчин, а эльфы — исключительно женщин? Тебе не показалось странным, что, имея одни и те же проблемы с наследниками, они так сильно разделились во мнениях? Особенно тогда, когда один раз успешное изменение произошло и менять ритуал было совсем ни к чему?
Светлый эльф только зло выдохнул.
— Темные об этом и понятия не имели, не злись, — успокоила его Белка. — Они знали лишь то, что им позволили
— Великая Мать! — У Элиара вдруг охрип голос.
— В точку, друг мой, — похвалила его Гончая, сделав вид, что не заметила, как охнули драконы. — Только ей в ее плачевном состоянии могло понадобиться новое тело. И только она могла подсказать Изиару взять для ритуала женщин. Правда, никто не ожидал, что хоть один из хранителей справится с этой задачей, но тогда ей было нужно лишь, чтобы о рунах не забыли.
— А когда она увидела тебя вместе с Таррэном…
— То именно тогда и поняла, какой чудесный подарок преподнесла судьба! Правда, Великая? — повысила голос Белка, презрительно уставившись на статую. — Ты ведь не убила его из-за меня! Решила, что он больше не нужен, раз новое тело само явилось пред твои очи и оказалось почти готово к принятию твоего мятущегося духа! Надо было лишь немного подправить рисунок! Верно? А для этого уговорить нас остаться рядом с тобой подольше!
Над черными скалами послышалось яростное шипение.
— Ты была отличной нянькой, — заверила драконицу Гончая. — Ты дала нам кров, подарила Таррэну новую силу. Ты искусно усыпила нашу бдительность и больше половины эпохи старательно прикидывалась артефактом, от которого не надо ждать подвоха. А когда мы поверили, ты потихоньку шепнула ему на ухо, что есть, дескать, способ попасть в иные миры и добыть там лекарство для наших кошек. А также подсунула под нос чертежи портала и координаты, чтобы Таррэн, не дай бог, не промахнулся. Остальное было делом техники — незаметно изменить настройки, сделав так, чтобы временная разница между нашими мирами оказалась достаточно большой, дабы ты успела завершить задуманное. В это время я была под твоим крылом одна. Растерянная. Запутавшаяся в чувствах. Едва не утонувшая в чужих снах и твоих воспоминаниях. Да, ты не спешила, отлично зная, что портал на Алиару не откроется раньше времени. И не хотела нелепых случайностей, способных уничтожить твой единственный шанс на перерождение. Ты работала медленно: всего девять рун за двенадцать лет. Но работала упорно, осторожно, исподтишка, чтобы я не заметила, что на моей коже появились лишние закорючки.
— Боги… — тихо простонал Тирриниэль, с болью глядя на невестку. — Бел! Почему ты не сказала?!
— Тогда я не понимала, — неохотно призналась Гончая, устало потерев виски. — Тогда мне казалось, что дело в Траш и в вашей крови, которая без Таррэна начала меняться. Тогда мне казалось, что это я схожу с ума, медленно и бесповоротно. Конечно, в чем-то это было правдой: драконья кровь, напитавшая девять новых рун, не могла на мне не сказаться. Хотя, к счастью, ее оказалось недостаточно, чтобы погасить мой разум. Да и Тор меня удержал. Без него я бы, наверное, не справилась. А потом вернулся Таррэн, сломав все ее заклятия на портале. И вот когда Траш с Каррашем переселились в свои тела, а копящаяся внутри меня ненависть никуда не делась, я начала задумываться. Заметила, что рядом с Лабиринтом я взрываюсь чуть ли не быстрее, чем Таррэн. Он удивился. Рискнул проверить мои резервы и ошалел: они стали чуть ли не втрое больше! И продолжали расти всякий раз, едва мне доводилось переночевать в подземелье! Когда же вдобавок к этому вернулись сны, мне стало ясно — надо срочно уходить из Лабиринта. Куда угодно, лучше — в другой мир…
— И ты предложила Эланне небольшую авантюру, — мрачно заключил догадливый ллер Адоррас.
— А что было делать? Мое душевное равновесие пошатнулось так сильно, что это становилось опасным, и мы надеялись, что вдали от дома все придет в норму. Однако, как видите, этого не случилось. И вот теперь, когда наконец все встало на свои места, когда мы прекратили биться лбами о стену, когда мы все услышали правду, я, урожденная смертная, а ныне приемная дочь владыки Темного леса, я, названная при рождении Белкой, но взявшая себе имя нового рода, спрашиваю у стаи: согласны ли вы снять с ушедших обвинения? Согласны ли прекратить суд?
Драконы растерянно переглянулись.
— Да будет так, — гулко отозвался за всех среброкрылый. — Обвинения с рода Л’аэртэ полностью сняты. Ваши объяснения приняты к сведению. Стая больше не имеет к вам вопросов.
— Хорошо, — хищно улыбнулась Белка. — В таком случае я, Риаррэ илле Л’аэртэ, хочу выдвинуть ответные обвинения. Я обвиняю Великую Мать в предательстве — стаи, народа эльфов и наших общих законов. Я обвиняю ее в обмане. В нарушении законов нашего мира. Я обвиняю ее в предательстве и попытке убийства членов моей стаи. И я вызываю ее на поединок чести. Здесь. Сейчас. До победы или до смерти. Ты слышишь меня, Великая?! Ты хотела получить мое тело, так попробуй! Тебе понадобились жизни моих детей, так приди, возьми, если сумеешь! Ты собиралась уничтожить мою душу ради свободы, так вот тебе шанс! Принимаешь ли ты мой вызов, тварь?!
Огромная статуя окуталась облаком зеленоватого тумана и ненавидяще прошипела:
— С превеликим удовольствием!
ГЛАВА 23
От столь резкого перехода Элиар на миг растерялся. Еще не до конца сознавая, что происходит, он повернулся за разъяснениями к побратиму, однако Таррэна на прежнем месте уже не было — мелькнув в воздухе красно-черной молнией, он загородил Белку собой и, низко пригнувшись, внятно прорычал:
— Не дам!
Элиару показалось, что в его голосе прозвучали незнакомые прежде нотки. Какая-то исступленная ярость, глухое раздражение и явная угроза, какой у всегда спокойного, выдержанного эльфа сроду не наблюдалось. Светлый сперва решил — померещилось. Но потом заглянул в глаза побратима и вздрогнул: там пылала такая жуть, что казалось — еще немного, и тут загорятся даже скалы. Он не видел Таррэна таким неуравновешенным и не предполагал, что у него за спиной может сгуститься такая плотная, почти осязаемая тень, смутно похожая на припавшего к земле и полностью готового к бою дракона, намеревавшегося до последнего отстаивать свою единственную пару.
Элиар ошарашенно моргнул, не веря сам себе, но странная тень не исчезла. Напротив, сгустилась еще больше, окутав побратима покрывалом ночи, затем подалась в стороны, на какое-то время накрыв его с головой, а когда разошлась…
Стая тихо ахнула.
— Не дам! — грозно оскалился громадный черный дракон, тряхнув оскаленной мордой. — Раиррэ моя!
Элиар чуть за голову не схватился, когда понял, во что превратился его старый друг. Это было невероятно, немыслимо! Однако на месте темного эльфа, в жилах которого с рождения тек «Огонь жизни», сидело здоровенное, закованное в естественную броню чудовище. Точно такое же, как те, что растерянно разевали рты немного поодаль и с невыразимым изумлением таращились на неожиданно обретенного собрата.
Правда, надо признать — из взбешенного Таррэна получился на редкость красивый зверь. Широкогрудый, ростом чуть выше, чем отшатнувшийся в панике Тоаркан. Мощные чешуйчатые пластины наползали одна на другую, делая его совершенно неуязвимым. А когда из круглых ноздрей прямо над головой Гончей пронесся столб черного дыма, смешанного с искрами зарождающегося «Огня», стало ясно: Таррэн действительно обратился полностью и теперь ни в чем не уступал своему Создателю.
— Так и знала, что этим все кончится, — вполголоса буркнула ничуть не удивившаяся Белка.