Возвращение
Шрифт:
— На который мне не велено было приходить! — горько заметил Тоаркан, отступая от разгневанной Матери все дальше.
— Когда стая собралась решать судьбу уцелевших, и от измененных осталась лишь жалкая горстка самых сильных, упорных, живучих… когда они оказались так близко от вас и вашей предусмотрительной Матери, которая не хотела мириться с существованием полукровок…
— Почему? — шепнул Черные Крылья, тоскливо глядя на Мать. — Почему ты их так ненавидишь?!
— Потому, что мы не такие, как вы, — ответила за нее Белка. — Потому, что признать нас своими она не могла — драконы не убивают драконов, это закон. И драконы не пытаются высосать досуха дары своих младших братьев. А она знала: однажды ты потребуешь, чтобы нас признали. И когда твоя сила проявится полностью, даже стая не найдет аргументов, чтобы возразить. Поэтому раз уж не удалось нас использовать, то следовало уничтожить. До того как вскроются причины. И до того, как измененные научатся управлять своим… вернее, твоим «Огнем». Допустить в стаю полукровок она не могла.
— Тогда почему нас не уничтожили сразу? — неестественно спокойно спросил Таррэн.
— Потому, дорогой мой, что в последний момент Мать все же ощутила наш дар. И поняла, что мы еще можем ей пригодиться. Она не рассчитала только одного: в тот момент, когда открылся портал, кто-то из твоих дальних предков не упустил шанса. Кто-то, кто раньше других распознал обман и решил напоследок испортить ей торжество.
— Он все-таки ее ударил?
— Всем, чем мог, — кивнула Белка, искоса поглядывая на растерянных драконов. — Своей злостью, яростью, ненавистью… всем тем, что составляет зерно «Огня жизни». Наверное, именно тогда его дар открылся по-настоящему? И, наверное, именно поэтому тот эльф смог натворить то, что натворил?
Тирриниэль во все глаза уставился на каменное изваяние.
— Он действительно пытался ее убить!
— Еще бы, — согласилась Гончая. — И ему было за что мстить. А поскольку ненависть его к тому моменту достигла отметки, за которой начинается безумие, то ее вполне хватило, чтобы… не убить, нет, для этого он был слишком слаб, но вышвырнуть ее душу и обратить тело в камень. Круговорот силы, так сказать, вся мощь которого, обрушившись на твою Мать, выдала такой вот странный результат. А потом все было просто — открывшийся портал утянул за собой выживших эльфов и вместе с ними перетащил на Лиару ее. Точнее, то, что от нее осталось — бессмертный дух, который у дракона оказался действительно неистребимым.
Драконица глухо клацнула невидимыми зубами.
— Когда переход завершился, ты была слаба, — ровно констатировала Белка, не замечая налившихся багровым светом глаз статуи. — Причем настолько, что не смогла даже убить проклятых червяков, ставших причиной твоего падения. Ты потеряла уйму сил, у тебя случались провалы в памяти, твои резервы оказались на нуле, и, для того чтобы выжить, тебе пришлось залечь в спячку. Долгую, беспробудную, почти бесконечную спячку. Но при этом ты не уснула до конца. Каким-то образом сохранила бодрствующей крохотную частичку своего сознания и не растеряла ярость, которая даже во время сна разливалась вокруг тебя ядовитыми волнами. Очень долго мы считали, что это Изиар создал Проклятый лес и Серые пределы. Однако в действительности в их создание он внес весьма незначительную лепту, и то лишь после того, как сумел попасть на Алиару и увести оттуда пару эолларских львов. А все остальное было изменено тобой. Твоей ненавистью. Бешеным желанием вернуться. Причем изменило настолько, что всего через несколько лет Серые пределы стали походить на настоящий ад.
Гончая снова немного помолчала.
— Все мы знаем, что такое гнев дракона. И знаем, что одно его дыхание способно уничтожать миры. А твой гнев на тот момент был настолько велик, что, если бы не слабость, мы лишились бы нового мира всего за день. В то время ты считала, что потеряла все: свою жизнь, стаю, будущее. Ты была зла на нас — за то, что тебя поставили в такое унизительное положение. За то, что мы выжили. За то, что уцелели за счет твоих крыльев. Ты была почти мертва и полностью зависела от жалких крох силы, которые потихоньку впитывались в твое призрачное тело. А потом что-то изменилось… что-то случилось, отчего ты неожиданно вспомнила о нас — о тех, в ком еще теплилась крохотная капля «Огня» и у кого ты могла попытаться ее забрать. Конечно, переход отнял у эльфов много сил. Он почти уничтожил тот «Огонь», которым поделился с ними Тоаркан, однако кое-что осталось. И вот ради этого кусочка ты все-таки одумалась и затаилась. Ты много веков ждала, пока истощенные резервы перворожденных наполнятся нужной тебе силой. Тысячелетиями наблюдала за своими убийцами, ничем не выдав своего присутствия. Следила, как они рождаются, воюют и умирают, как спустя некоторое время они снова разделились на враждующие ветви. Девять раз по девять эпох прошло на Лиаре, прежде чем ты смогла почувствовать слабое дуновение прежнего «Огня». Девять раз по девять кругов обернулись вокруг своей оси, прежде чем кто-то из темных смог услышать твой зов. И еще немало времени прошло, прежде чем владыка Изиар, к тому моменту захвативший трон, наконец откликнулся на твою мольбу — отчаянную и полную внезапно ожившей надежды.
Белка покосилась на Таррэна, но тот не сделал попытки ее прервать. Стоял с таким непроницаемым лицом, будто уже давно догадывался. Она дернула уголком рта, перехватив его напряженный взгляд, но тут же отвернулась и продолжила:
— Я не знаю, о чем вы говорили с Изиаром и как долго тебе пришлось его убеждать, но могу предположить, что он не стал отказываться от твоего дара. Впрочем, что ты могла ему предложить? Только открыть прошлое, рассказать, кто на самом деле был его прародителем. Ну и конечно, пробудить «Огонь» от спячки. А от такого подарка властолюбивый эльф не мог отказаться. Думается мне, вы заключили договор — одну из тех сделок, о которых приличные люди предпочитают не распространяться. К примеру, ты возвращаешь ему утраченную при переходе магию, благо за столько времени темные сумели приспособиться к вашему «Огню», а он, в свою очередь, обязуется вернуть силу, которой тебя лишил портал. Только вот незадача: магов среди эльфов осталось немного, среди людей — чуть больше, но все они были гораздо слабее. К тому же своих сородичей он отказался отдавать тебе на съедение, а отыскать такое количество смертных для твоей ненасытной утробы было затруднительно. Чтобы убедить его, ты рассказала об изменении и дала координаты Гнезда, дабы он смог своими глазами взглянуть на развалины. Будучи слабой, ты расписала оставшиеся после твоего падения руины кровавыми письменами, пояснив, зачем и для чего пришла вместе с его предками в новый мир. Ты действительно пробудила его «Огонь», поместив наиболее опасную его часть в изумруд родового перстня. И действительно выполнила все то, что так щедро ему наобещала. Поэтому Изиар рискнул дать тебе клятву на крови, об истинной сути которой тогда не подозревал. Будучи обязанным тебе, он нашел выход из ситуации и развязал крупномасштабную войну. Разумеется, не сам, а чужими руками. Но при этом сумел организовать все так, чтобы самые кровопролитные бои прошли не где-нибудь у Торка на рогах… прости, Тоаркан, привычка… а в Серых пределах. Именно там, где твой уставший дух мог спокойно лакомиться энергией. Ведь во время смерти ее выделяется так много, что этим можно насытить самого жадного некроманта. А ты была голодна. Питаться иначе у тебя не получалось, а чтобы вернуть тело, энергии требовалось много. И одно время казалось, что Изиар сумеет дать тебе то, что ты у него потребовала. Но смертей оказалось недостаточно. Простые смертные тебя не устраивали, тогда как эльфы, темные и светлые… вот уж была бы достойная добыча для старой драконицы. Правда, Изиар в последний момент уперся. Прямо на поле боя он спорил с тобой, не боясь прослыть ненормальным. Ты убеждала, что потом он быстро восстановит население леса, но он уже верил с трудом. И не хотел рисковать, потому что, будучи потомком дракона, с молоком матери впитал древнее правило: драконы не убивают драконов. Родичи были для него так же важны, как для тебя — твои дети. Хорошие или плохие, верные или не очень. Слыша глас крови в своей голове, он не мог согласиться на предательство. И вот тогда ты не выдержала…
Вот тогда ты впервые показала свое истинное лицо и заявила, что если он не желает убивать своих братьев, то пусть отдаст тебе собственного сына. Хотя бы одного из тех двоих, которые у него появились. В тот миг ты была зла на него за упрямство. Нетерпение сделало тебя неосмотрительной. Ты не подумала, что для темного эльфа это будет не просто убийством, а проклятием. Да, темные всегда слыли жестокими и бессердечными, за их внешней красотой стоял лишь холодный расчет. Они с презрением относились к другим расам, не по праву считая себя лучшими… но такого предательства по отношению к детям не мог допустить даже Изиар. А когда клятва крови, данная тебе по незнанию, заставила его поднять руку и вонзить кинжал в сердце собственного сына, ты окончательно проиграла…
Тирриниэль сжал челюсти, впервые глядя на события прошлого с этой точки зрения. Дополняя разрозненную картину последними кусочками мозаики. Наконец-то видя перед собой источник той древней ненависти и отчетливо ощущая, что на самом деле хроники Темного леса были далеко не полны.
— Ты заставила его сделать это, — мертво уронила в оглушительной тишине Белка. — И именно это свело его с ума. Только поэтому в тот далекий миг, который должен был стать мигом вашего общего триумфа, вы оба проиграли. Хранители, конечно, заподозрили неладное, но лишь один из них по-настоящему понял, что происходит. Он, правда, умер, но свое дело сделал — Изиар на мгновение опомнился. А опомнившись, забрал жизни смертных магов и сотворил то единственное, что еще мог, — огромный портал, где дожидались его знака измененные эолларские львы и где он в прошлый свой приход успел узнать о существовании артефактов, способных удержать в узде даже силу дракона. Я говорю о зеркале мира и двенадцати камнях бездны, Великая. О тех самых артефактах, которые он не смог взять честно, а потому бессовестно выкрал из сокровищницы владыки Адорраса. Именно этими артефактами он связал твой дух на многие сотни лет. И именно благодаря им к тебе в пасть не шагнули сразу тысячи и тысячи перворожденных. Как ни странно, в тот день Изиар действительно спас наш мир от разрушения. Он удерживал тебя в оковах столько, насколько хватило сил. Правда, сделал это не ради нас, а мстя за убитого сына. Но сделал так, что ты и по сей день не сумела сбросить эти цепи. Единственное, чего он не смог, — это избавить свой род от твоего проклятия. Не сумел преступить клятвы крови, хотя, конечно, все-таки попытался. Да только в тот миг, когда он бросал своим потомкам предупреждающие слова, ты снова сумела подавить его волю и вынудила его призвать их каждую тысячу лет возвращаться в Проклятый лес. Якобы для того, чтобы Лиара жила и была спасена от призванных им страшных демонов. На самом же деле — лишь для того, чтобы помочь тебе возродиться. Пройти девять кругов жизни, чтобы вернуть тело. Разумеется, ждать девять эпох было утомительно, однако драконы умеют быть терпеливыми — у них впереди вечность. Да и твое ожидание в сравнении с теми годами, что уже были прожиты, выглядело не таким уж страшным. Тем более когда раз в тысячу лет потомки Изиара исправно возвращали тебе «Огонь» вместе со своей силой и самой жизнью, а твой огромный резерв медленно, но верно продолжал пополняться.
Белка прерывисто вздохнула и снова покосилась на мужа.
— За годы ожидания ты сама выбирала кандидатов в смертники. Частенько заманивала тех, кто неосторожно появлялся поблизости. Для этого же звери Серых пределов вдруг так «полюбили» магов. Поэтому часть их добычи неизменно шла тебе на прокорм. Поэтому же сам Проклятый лес был превращен в одну огромную ловушку. И поэтому же никто из магов никогда не выбирался оттуда живым. — Гончая странно усмехнулась. — Когда туда пришел Таррэн, ты сперва удивилась. Еще бы: он был невероятно силен! А когда появилась крохотная возможность присосаться к его ауре, тут же распластала его на алтаре, предвкушая новую жертву. Изиар тоже там был — запертый в недрах Лабиринта, беспомощный и обезумевший, но ни на миг не забывший твоего предательства. Наказанный за обман, но тем не менее все еще способный на сопротивление. Конечно, он не прохлаждался эти годы невесть где. Не было никакого Нижнего мира и кровожадных демонов — все эти века он висел между жизнью и смертью, в сотканной тобой паутине заклятий, и был вынужден смотреть, как раз за разом его дети отдают тебе свои жизни. Пожалуй, хуже пытки ты не могла для него придумать и изощреннее мести не могла вообразить. Однако в тот день, когда все должно было окончательно решиться, ты позволила нам уйти. И отпустила своего заклятого врага, на котором так удобно было утолять твою жажду мести.
— Почему? — беззвучно шепнул Элиар, с непередаваемым выражением глядя на криво улыбнувшуюся супругу побратима.
— А ты не догадываешься? — спросила Белка, проведя рукой по волосам. Она повернулась к Тирриниэлю и с непонятной усмешкой спросила: — Тиль, ты ведь тоже видел память рода, так скажи: почему из почти пяти тысяч изменений, проведенных твоими предками, успехом не увенчалось ни одно?
— Скольких?! — ахнул светлый эльф, и его взгляд в панике заметался по лицам темных.
— Пять тысяч, — глухо подтвердил владыка Л’аэртэ, и Элиар до боли сжал кулаки. — За девять эпох изменение повторялось много раз, Эл, и мой старший сын не был исключением.